Пятый кодекс - Андрей Владимирович Мартынов

Изотовым, но в этот миг из парадного выскочила весёлая стайка мальчишек, крича наперебой: «О! Клёцык, Клёцык! Дед Юра! Дайте поиграть!» Изотов отдал детям кота и нырнул в подъезд. Немец стоял у входа, не торопясь пряча фотографию в свою сумку, и напряжённо думал, а потом удивлённо протянул:

– Ю-Ю-Юра?..

Через две минуты Юрий Валентинович, запыхавшийся, сидел в своей малюсенькой гостиной, которая была одновременно и спальней, и лихорадочно набирал номер на барабане ветхого телефона.

– Алло, Виолетта?..

* * *

Мать редко звонила Рогову, зная, что сын либо в командировке, либо ему нельзя мешать. Работа журналиста предполагает постоянную занятость, и такой человек, как правило, не принадлежит самому себе. Поэтому её Андрюша обычно звонил сам, когда у него было свободное время. Но в тот день, когда ещё молодой, тридцатилетний, но уже достаточно известный журналист, только что получивший одну из престижных наград в области телевидения, был на собрании у генерального директора канала, вдруг раздался звонок по мобильному телефону.

– Сынок, тут какая-то странная телеграмма тебе…

– Мне? – удивился Андрей.

В то время само слово «телеграмма» уже звучало как что-то доисторическое.

– «Изотова инсульт Срочно приезжайте Виола Кац», – зазвучал голос матери в трубке телефона.

Это неожиданное сообщение потрясло Андрея больше, чем можно было представить. Он вдруг вспомнил детство и шахматный турнир в Ленинграде, профессора «страшнее дедушки», его улыбку и тёплое отношение к пионеру Андрюше Рогову. Просто потому, что молодой шахматист пришёлся по душе ему своим настырным характером. А может, потому, что у него не было никого: ни детей, ни внуков. Был только сиамский кот Ася и старая разбитая скрипка. А ещё было обещание Андрея – писать, которое со временем забылось, как и желание постигать науку майянских иероглифов. Андрей вдруг ощутил непреодолимое желание лететь в Питер, чтобы хоть чем-нибудь помочь старику. «Срочно приезжайте» – значит, некому больше приехать и некому больше прийти. Как это страшно.

Вечером того же дня молодой журналист почти бежал по коридору больницы.

– Иза… Иза… – с трудом пытаясь разобрать врачебные каракули, читала дежурная медсестра. Изотов, – сдержанно поправил Андрей, – Юрий Валентинович.

– А-а-а-а, – вдруг вспомнила девушка, – это такой… старичок. Да? Вечером вчера привезли, да?.. Так он там, в коридоре, возле ординаторской…

Не слушая больше ни слова, Андрей побежал по коридору в сторону ординаторской, где возле каталки с Изотовым, лежащим без сознания, советовались два санитара, куда переложить дедушку – на кушетку или сестра-хозяйка даст ещё одну койку. Им была нужна каталка. Стиснув зубы, Андрей только спросил:

– Где дежурный врач?.. – и уже на повышенных тонах спрашивал дежурного врача: – Вы положили профессора Изотова в коридоре? Он сутки пролежал в коридоре на сквозняке?!

– Молодой человек, – мурлыкающе отвечал нагловатый мужчина в белом халате средних лет, – при чём здесь профессор, не профессор? Здесь все больные и все равны. А свободных мест, сами понимаете, нет.

– Хорошо. Но, может, что-то можно сделать? – Андрей потянулся к внутреннему карману пиджака, и глаза врача засияли, будто он только что провёл удачную операцию на сердце…

– Девочки, свежее бельё в седьмую и пижаму! – скомандовала старшая медсестра, и персонал отделения засуетился.

У двери в кабинет обыденно стоял дежурный врач, который только что дал распоряжение перевезти больного Изотова в палату. Но Андрей уже не обращал ни на кого внимания. Он стоял у каталки с профессором и держал его за руку.

– Юрий Валентинович, это я, Андрей Рогов, – произнёс журналист, будто верил, что безмолвный профессор ответит ему.

Вдруг профессор открыл глаза.

– Юрий Валентинович, это я, Рогов, – повторил Андрей.

Старик качнул головой.

– Молодой человек, его нельзя беспокоить, – вклинилась дежурная медсестра, но Андрей не отреагировал. – У больного очень тяжёлое состояние… – опять было начала женщина.

– Что ж он тогда в коридоре лежал, медсестра?! – резко оборвал Андрей. – Небось своего деда так не положишь!

Андрей почувствовал, как профессор сжал его кисть пальцами, и посмотрел на его пожелтевшее лицо. Изотов проговорил:

– Андрю-ша, пятый кодекс. Пятый…

– Это бывает, – пояснил врач за спиной у Рогова, – подкорка мозга иногда такие вещи выдаёт…

Изотов из последних сил отрицательно помотал головой.

– Во деда кумарит! – гундося сказал какой-то юноша, сидящий на кушетке неподалёку. – Галюны, видать, ловит.

– Сейчас ты поймаешь! – сердито огрызнулся Андрей, и юноша скрылся из виду.

Изотов приподнял голову и хрипло повторил:

– Андрюша, пятый…

Это были последние слова человека-легенды. Профессор откинул голову набок и замер… навсегда.

…Андрей медленно шёл по коридору и отрешённо думал: «Не успел… Что-то хотел сказать и не успел…»

– Ну что вы так волнуетесь, дорогой мой? – бегал вокруг Рогова получивший на лапу врач стационара. – Мы сделали всё, что могли. Старенький, сами понимаете.

Гнев душил молодого журналиста, но, совладав с собой, он посмотрел в глаза этому эскулапу:

– Просто когда-нибудь ты тоже будешь умирать… доктор. И дай тебе Бог, чтобы не так, как он, – и зашагал дальше, оставляя так ничего и не понявшего равнодушного врача в коридоре.

* * *

Виолетта Кац, ассистент профессора Изотова, женщина бальзаковского возраста, везла Андрея на своей «копейке» домой к профессору.

– Он мне оставил ключ. Надо успеть, пока не описали имущество, – поясняла она. – В последнее время Юрий Валентинович был очень встревожен. Ему казалось, за ним кто-то следит. Он мне звонил очень часто. Даже ночью. Думаю, что это уже… ну, сами понимаете, того… Он столько работал, столько работал, даже на пенсии…

– А кто за ним мог следить? – абсолютно серьёзно спросил Андрей.

Он ещё не забыл свою практику, когда недолго проработал следователем в милиции, и поэтому решил узнать всё по максимуму.

– Ой, да кто за ним мог следить? У него, представляете, никого не было. Ни-ко-го. Один-одинешенек. А тут позвонил два дня назад и сказал, что, если с ним что-то случится, вызвать вас и привести к нему домой. И вы должны у него что-то найти… Представляете? Ну, я всё делаю, как он просил…

Андрей, обладавший хорошей фотографической памятью от рождения, сразу узнал квартиру, в которой был всего один раз, и то в детстве. Здесь совсем ничего не изменилось. Те же тёмно-бордовые обои и подушки на диване из грубого сукна. Тот же стол, стулья, секретер, на полке которого – футляр с разбитой скрипкой. Разве только фотография кота Аспида в красивой рамке стояла на столе… Но нет уже ни кота, ни его хозяина… Больно. Больно и грустно.

Так что же хотел Изотов?

Андрей, не теряя времени, прямо при Виолетте начал обстукивать стены и пол квартиры, благо она была небольшая.

– Вы допускаете, что… – Виолетта не успела договорить.