Сказочное невезение - Диана Уинн Джонс

– Я так себе чародейка, – сказала она расстроенно. – А ты тот мальчик, который в тот раз был с Кристофером на лестнице, да? Зря меня понесло во все эти поместья. Оттуда назад никакими силами не выбраться.

– Может быть, тебя просто ведьма не выпускала, – предположил я.

– Ну конечно! – воскликнула она. – Хотя я не сразу поняла. Она была вроде как добрая, на какую кухню я ни пойду – там еда на плите, а еще она все время давала мне понять, что знает, как и почему здания меняются. Сказала, что, когда все будет готово, покажет мне дорогу обратно. А потом вдруг исчезла, и тут до меня сразу дошло, что это у нее такое вязание – она как бы ввязывала меня в свою пряжу и, наверное, пыталась побороть. Я потом целый день распутывала ее вязанье и только потом смогла двинуться дальше.

– А как ты сюда попала? – спросил я.

– Кристофер крикнул мне с этой двойной лестницы, чтобы я поднималась на самый верх и отыскала там комнату, где к дверной ручке привязан его галстук, – пояснила Милли. – А я к тому времени так устала, что послушалась.

– Так он все еще там? – спросил я.

Милли пожала плечами:

– Наверное. Вернется рано или поздно. У него такие штуки хорошо получаются – все-таки целых девять жизней в запасе.

Как-то очень хладнокровно она об этом говорила. Я стал думать – может, вместо нее ведьма схватила Кристофера, но он-то посильнее, вот за счет этого Милли и удалось выбраться.

– Ну ладно, – сказал я. – Его здесь нет, зато здесь ты. Считается, что он болеет, а я должен приносить ему еду. Хочешь поесть, раз уж я все равно все это притащил?

Милли так и просияла.

– Да, с удовольствием! – воскликнула она. – Я, кажется, в жизни не была такой голодной!

Я передал ей поднос. Она водрузила его на прикроватный столик, который поставила перед кроватью, и с жаром принялась за еду. Пока она ела, яичница с картошкой превратилась в мясной пудинг, но она, по-моему, даже и не заметила.

– Еду-то мне покупать было не на что, – объяснила она. – А ведьма меня кормила только завтраком. Последний раз я завтракала два дня назад.

– Так ты сбежала из школы совсем без денег? – спросил я.

– Вроде того, – ответила Милли. – Деньги из Двенадцатых Миров в Седьмых не принимают, так что я взяла только то, что было в кармане. Собиралась устроиться служанкой и тем зарабатывать. Вот только когда я попала в эти поместья, оказалось, что прислуживать там некому. Но… – Тут она бросила на меня очень серьезный взгляд. Было видно: она хочет, чтобы я поверил в то, что она скажет дальше. – Но я не могла не убежать из этой школы. Совершенно ужасное место – ужасные ученицы, ужасные учителя, – а на уроках мы занимались только танцами, хорошими манерами, вышивкой, как полагается беседовать с посланником, и все в таком духе. Я сказала Габриэлю де Витту, что мне там очень плохо и меня ничему не учат, но он решил, что я просто валяю дурочку.

– И тогда ты все рассказала Кристоферу, – догадался я.

– В конце концов – да, – ответила Милли. – Но это было самое последнее средство; впрочем, Габриэль и его никогда не слушает. А Кристофер, понятное дело, стал изображать из себя главного, как всегда. Ну, сам знаешь: «Милли, дорогая моя, ни о чем не тревожься, я все улажу», – только в тот раз он нес еще большую чушь. Наплел, что мы переберемся в Пятые Миры и поселимся вдвоем на острове. А когда я сказала, что я не очень-то хочу жить с ним вдвоем на острове… а вот ты бы захотел, Конрад?

– Нет, – ответил я решительно. – Очень уж он любит поступать по-своему. И еще все эти снисходительные шуточки – иногда просто треснуть его хочется!

– Вот именно! – согласилась Милли.

После чего, пока Милли ела сладкое – сначала на тарелке у нее лежал пирожок с вареньем, потом он превратился в шоколадную меренгу, – мы дружно перемывали Кристоферу косточки. Было очень весело. Милли знала Кристофера уже много лет и усматривала у него два недостатка – я же пока вычислил только один. Как он одевается, сказала она, – только о том и думает, чтобы быть одетым совершенно безупречно. И это продолжается уже целых три года. Он довел всех обитателей замка Крестоманси чуть не до трясучки, настаивая, что нужно носить только шелковые рубашки, а пижамы – строго определенного фасона.

– Причем он давно бы научился их себе наколдовывать, – заметила Милли, – если бы не был таким лентяем. Он ведь страшный лентяй. Терпеть не может заучивать факты. Сообразил, что всегда может сделать вид, будто знает, – и все ему сойдет с рук: в общем, водит всех за нос. Но сильнее всего меня раздражает, что он никогда не берет на себя труд запомнить, как кого зовут. Если человек его не интересует, он постоянно забывает его имя!

После этих слов Милли я вдруг сообразил, что мое имя Кристофер не забыл ни разу – ладно, не имя, а псевдоним. И мне вдруг пришло в голову, что не очень-то красиво обсуждать недостатки Кристофера, который, за отсутствием, не может ничего сказать в свою защиту.

– Да, – сказал я. – Но он ни разу не поступил по-настоящему некрасиво. Мне кажется, в глубине души он хороший. И еще он меня смешит.

– Меня тоже, – согласилась Милли. – Вообще-то, я к нему хорошо отношусь. Но ты ведь не станешь отрицать, что часто от него просто на стенку лезть хочется… Кто там?

Снова явился мистер Прендергаст. Мы услышали, как он изображает под дверью мистера Амоса:

– Грант! – воззвал он. – Конрад, хватит таиться у одра больного, немедленно спускайся в подклеть. Пора подавать ужин!

Оказалось, что он ближе, чем мы думали. В следующую секунду он распахнул дверь и возник на пороге. Милли дернулась было – видимо, хотела стать невидимой, но сразу поняла, что уже поздно, и вместо этого встала на ноги. Мистер Прендергаст скособочил физиономию, и брови его запрыгали вверх-вниз, точно два курсора. Он посмотрел на меня, потом на поднос.

– Это как понимать? – осведомился он. – Выходит, Кристофер – на самом деле девушка?

– Нет-нет, – успокоил его я. – Это Милли.

– Она не похожа на садовую тачку, – отметил мистер Прендергаст. – Верно?

У Милли сделался совершенно растерянный вид. Тогда мистер Прендергаст прищурился и сказал:

– И откуда вы взялись, милая барышня?

И голос у него был настолько суровый, что у меня по рукам побежали мурашки.

У Милли, видимо, тоже.

– Ну, на самом деле из Двенадцатых Миров, – созналась она.

– Тогда мне лучше не знать подробностей, – откликнулся мистер Прендергаст. Скривил лицо на другую сторону, и я, к великому своему облегчению, вспомнил, что он просто очень хороший актер. – Мне кажется, – изрек он, – что ее можно назначить перьевой метелкой.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Милли, испуганная, обескураженная – но с трудом сдерживающая смех. Такое уж действие производил на всех мистер Прендергаст.