Академия смертей. Учеба до гроба - Валерия Тишакова

Наглые лапы обхватили жертву за талию и потащили поближе к хозяину. Показалось, Макс вот-вот плотоядно ухмыльнется и укусит меня за щеку.

– Плохой некромант! – Стало неуютно и боязно.

– Глупая смерть! – вторил Макс.

И признался:

– Которая мне очень нравится.

Я открыла рот, сама не зная, что хочу сказать, но Макс не дал, продолжив:

– Джули, мне надо тебе кое в чем признаться. Отнесись, пожалуйста, к этому серьезно и дослушай до конца.

Я была в шаге от самого ужасного поступка – поцелуя со смертным. Макс не хотел включать разум и заканчивать этот разговор, отселяться на свою сторону кровати или просто понять, что смерть и смертный – не пара.

Наши губы почти встретились, и…

Страстному запретному соитию помешало протяжное «Ы-ы-ы!» в ночных кустах под балконом.

– Умертвие! – рявкнул Макс, вскочил и понесся навстречу приключениям, вслед за Джереми. Я, опомнившись чуть позже, рванула следом. Глаза не сразу привыкли к темноте за окном, и пальма встретила меня распростертыми объятиями. Но даже времени поржать над собственной неуклюжестью не осталось – спина некроманта стремительно удалялась, а значит, он преследовал Джереми.

Я летела вперед, не замечая ничего и никого, сожалея лишь о том, что оставила косу и балахон в гостинице. Можно было бы сделаться невидимой и взлететь. Вот сейчас остановят нас за беготню, заберут в полицию, и доказывай потом, что не нарушитель порядка.

Я бегала быстрее обычной смертной девчонки, но все же медленнее крепкого парня. Джереми и Макса нагнала через пару минут, благо дорога кончалась тупиком. Некромант стоял над покойником, ошеломленно его рассматривая, а тот не шевелился.

– Ну вот! – воскликнула я. – Ты его убил. Теперь это труп умертвия! Дважды убиенный, бедняга. Вот все беды Джереми, между прочим, из-за тебя. Не стыдно?

Макс не проникся.

– Не стыдно. Он просто споткнулся и упал, я ему ничего не делал. Съел, наверное, что-то не то. И вообще, ты хотела его обратно умертвить? Вот! Все для желаний дамы.

– У меня коса в отеле, – запыхаясь, буркнула я. – Пошли, как-нибудь дотащим…

Договорить я не успела, почувствовав знакомые симптомы возвращения домой. Начало срабатывать папино заклятье.

– Отведи его в номер и жди там! – только и успела пригрозить я Максу.

Благодарность, причем горячую, у меня вызвали две вещи: собачья дверца и то, что Макс не дал мне сожрать шоколадку из своих запасов, иначе я бы в эту дверцу не пролезла. Открыть дверь по-нормальному была не судьба, папе тотчас бы сообщило о моем позднем прибытии охранное заклинание. Почему-то, вопреки традициям, меня не перенесло сразу в спальню, а выкинуло прямо перед дверью в дом. И мне бы задуматься, с чего такие перемены в воспитательном процессе, но поимка Джереми меня слишком взбудоражила.

Едва я распрямилась после акробатических этюдов, с кухни прогремело:

– Джульетта! Живо сюда!

Теперь понятно, зачем он изменил заклинание. Чтобы в дом я вошла с чувством, толком, расстановкой и осознанием грозящего песца. Расчет оправдался: у меня от папиного тона все внутренности смерзлись. Очень жаль, что у нас такой короткий коридор, я бы еще часок по нему погуляла.

Мама родная… тоже там была. А еще было трио бандуристов, тьфу, то есть мойр. Те сидели за столом, кушали торт и, судя по запаху, забодяжили коктейль из успокоительного сиропа и водки.

– Ну? – От папиного тона у меня пробежали мурашки. – Где ночь провела?

– На кровати.

– А где эта кровать стояла?

Умеет правильные вопросы задавать, преподавательского прошлого не отнять. Думаю, если назову широту и долготу, то из своей комнаты выйду хорошо если через тысячу лет.

– Со смертным гуляла! – в один голос заявили старухи. – Но не волнуйся, Мор, полукровку не нагуляла.

И с гордостью переглянулись, мол, контроль проведен. У папы заходили желваки и сжались кулаки. Мама уже просто пила бальзам из бутылки. Только бабульки с довольным видом крошили безе в тарелках. Единственное, что меня радовало, так это то, что я узнала торт. Я его еще на диплом покупала. А наша еда, в отличие от нас, бессмертием не отличается. Иногда, чтобы избежать отравления, не надо дара предвидения. Достаточно смотреть на срок годности продуктов. Побыстрее бы их пробрало и они свалили отсюда, поборники нравственности.

– Пап, да отстаньте вы от нее. – В кухню прошлепала сонная Офелия и закопалась в холодильник.

Я хмыкнула, незаметно ущипнув себя за ногу. Фели – и меня защищает?

– Она ведь Джульетта, – наливая себе сок, продолжила сестра развивать мысль. – Ей на роду написано влюбляться не в тех парней.

– Отлично! Классный аргумент. Свою дурь будешь тем же способом оправдывать: «Я же Офелия!» – огрызнулся папа.

– Вали отсюда! – приказала я. Еще не хватало, чтобы меня при сестре песочили.

– Между прочим, я тут единственная на твоей стороне.

Но не успела я ее скептически поблагодарить, как Фели отпила сока и продолжила:

– Если замутишь со смертным, значит, точно к Смерти лезть не будешь. Ай!

Папа за ухо вывел сестру из кухни, включил в коридоре свет и запер дверь.

– Не смей подслушивать.

– Я ничего не делаю, – слишком быстро и громко отозвалась мелкая.

– Твои ноги видно в щель между дверью и полом. А ну, брысь в свою комнату!

Как только топот босых ног по ковру стих, папа вернулся ко мне.

– Как понимаю, ты была с Максом, и как понимаю, ты опять взялась за свой старый диплом?

Отрицать было глупо, и я попыталась перейти в нападение. Правда, нападение захлебнулось, стоило только отцу нахмурить брови. Но я взяла себя в руки.

– Да! У меня было то, чем я могла гордиться! То, что я сделала сама от и до. Но нет! Сначала меня обвинили в том, что я накосячила, а теперь вообще сунули невнятную и водянистую тему. Да, безопасную. Но, вечность возьми, я стала посмешищем! Даже большим, чем была!

– То, что ты посмешище, – это твоя вина. И не только ты от этого страдаешь. Мой авторитет твое поведение подрывает с завидным постоянством. Я уже другим всадникам в глаза смотреть не могу. Рик тебе не нравится, но к смертному алкоголику тебя тянет как магнитом!

Со стороны мойр послышались одобрительные смешки.

– У вас чай не остыл? – внезапно сменил тему отец.

Мойры продемонстрировали ему пустые чашки.

– В мире смертных, – задумчиво произнесла доселе молчаливая мама, – когда хозяева хотят, чтобы гость ушел, ему наливают полную чашку чая. Мы вам уже три налили.