Восьмой грех - Филипп Ванденберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я говорю, сколько сидели в Санта-Маддалене?
— Это не ваше дело! — резко ответила маркиза. — Почему вы, собственно, интересуетесь?
Шофер пожал плечами.
— Да так! Я как-то вез одну синьору средних лет. Она, кстати, неплохо выглядела. Я ее спрашиваю: «Куда ехать?» А она отвечает: «Мне все равно. Я пятнадцать лет ничего, кроме стен, не видела». Пятнадцать лет, представляете! Она прокатала вместе со мной почти все деньги, которые заработала там. Когда она вышла, был уже вечер. Вот я и не удержался от вопроса. Знаете почему? Та моя пассажирка застрелила свою соперницу и сказала, что сделала бы это снова. Я был счастлив, когда ее высадил.
— В моем случае вам не следует этого бояться, — сухо сказала Лоренца Фальконьери. — Я имела удовольствие пробыть там две недели и никого не убивала.
— Всего две недели? — Таксист был явно разочарован. — По всей вероятности, у вас был чертовски хороший адвокат.
Маркиза нехотя кивнула. У нее не было желания поддерживать беседу.
— Вас кто-нибудь ждет? — спросил таксист после долгого молчания.
Лоренца не ответила, продолжая безучастно смотреть сквозь ветровое стекло.
— Так я чего спрашиваю. От самой Санта-Маддалены за нами едет какой-то черный «мерседес». Может, конечно, совпадение, но…
— Я тоже так думаю, — нервно сказала маркиза. Кто мог ждать ее или преследовать, если она сама только утром узнала о своем освобождении?
Когда такси повернуло на Виа деи Коронари, маркиза вынула из сумочки банкноту в двадцать евро и протянула водителю.
— Сдачу можете оставить себе. Не могли бы вы меня высадить там, на углу…
Лоренца вышла из машины и побрела по узкой улочке с обшарпанными домами. В полуденное время с той стороны улицы, где стоял ее дом, была еще тень. И маркиза Фальконьери наслаждалась приятной прохладой. По пути она открыла дорожную сумку и стала рыться в поисках ключа от квартиры. В этот момент раздался пронзительный звук клаксона.
Она обернулась и заметила яркую вспышку в боковом сжне темного лимузина. Но звука выстрела маркиза не услышала. Она лишь ощутила мощный удар с левой стороны груди. Удар был такой силы, что женщина даже не могла вдохнуть. Она хватала ртом воздух, но все было напрасно. Оттуда, где билось сердце, хлынула кровь и быстро пропитала ткань ее светлого костюма.
Только теперь, спустя несколько секунд, когда черная машина скрылась, маркиза поняла, что в нее стреляли. Она не чувствовала боли. Бытует мнение, что во время шока люди не ощущают боль.
«Неужели я сейчас умру? Выстрел в область сердца должен быть смертельным», — мелькнуло у нее в голове. Смерть — она всегда так думала — должна быть болезненной. Почему же нет боли?
Вместо боли наступило оцепенение. Исчезли все звуки, остались только свистящие хрипы, которые она издавала при дыхании. Лоренца Фальконьери почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. И вот она уже ползет по тротуару на четвереньках, как собака. Она думала о мелочах. Оплатила ли она телефонный счет? Чистое ли на ней белье? И кто снимет с двери табличку с ее именем?
Через пару минут она завалилась на бок и осталась лежать с подогнутыми ногами. Изо рта текла кровь.
Маркиза смотрела в небо.
— Вы слышите меня? — Над ней склонилось незнакомое лицо.
«Да», — хотела ответить маркиза, но не смогла.
— Вы слышите меня? — снова и снова повторял кто-то. — Вы слышите меня?
Потом голос начал отдаляться, стал совсем тихим, едва различимым. И вдруг наступила тишина. Тишина, которой она еще никогда не слышала.
Pronto! — сонно произнесла Катерина, схватив трубку. Журналисты не ранние пташки, и телефонный звонок в восемь считается просто оскорблением. После размолвки с Мальбергом она всю ночь не сомкнула глаз.
— Меня зовут Мезомед, доктор Ахилл Мезомед. Я служу в прокуратуре города Рима.
— И вы звоните в такую рань, чтобы сообщить мне это? — раздраженно ответила Катерина.
— Простите, синьора Лима, я могу перезвонить попозже.
— Нет, давайте уж! Что вы хотели?
— Я по поводу Марлены Аммер.
У Катерины сон как рукой сняло.
— И что вы от меня хотите?
— Я еще раз пересмотрел документы, — продолжил прокурор, — и должен вам сказать, что есть ряд нестыковок. Я бы даже сказал, что документы вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Кроме того, я прочитал статью-расследование в журнале, которая подписана вашим именем. Мне бы очень хотелось с вами поговорить. Я планирую заново возбудить дело, и мне важна любая информация по этому вопросу.
— Вы храбрый человек, доктор Мезомед! Насколько мне известно, несмотря на все вопросы и нестыковки в документах, дело Марлены Аммер закрыто. Я подозреваю, что дано указание с самого верха. Вы думаете, что у вас что-нибудь выйдет?
— Я думаю о возможности, синьора Лима, и это мое первое дело, которое я веду в качестве прокурора!
— Надеюсь, оно не станет для вас последним, — не отдавая себе отчета, сказала Катерина.
— Что вы имеете в виду?
— Понимаете… — Катерина сделала тузу, поскольку ей нужно было обдумать каждое слово. — Все, кто хоть что-то знал об этом деле, либо за решеткой, либо под пристальным вниманием. Либо.
— Либо?
— Ну… им заплатили деньги, чтобы они прекратили расследование.
— А вы?
— Нет, денег мне не предлагали. Но меня перевели в другой отдел. И тем самым отстранили от дела.
— Интересно! — воскликнул Мезомед. — Действительно интересно.
— Называйте это как хотите. Я бы сказала, что все очень странно. Весьма странно!
Внезапно у Катерины мелькнула мысль, что прокурор, во можно, просто хочет выведать у нее что-нибудь о Мальберге. Она не успела додумать эту мысль до конца, как Мезомед спросил:
— Вы же знакомы с антикваром Мальбергом из Мюнхена, который в розыске? Вы не знаете, где он скрывается?
Катерина запнулась. Что известно прокурору Мезомеду? А если это ловушка? Хотя если она и захочет, то все равно не скажет, где сейчас скрывается Мальберг. Когда после ссоры она попыталась дозвониться ему в пансион, его уже там не было. Да и Паоло не появлялся.
— Синьора Лима, вы слышите меня? — Голос прокурора звучал холодно и требовательно. — Я спросил, известно ли вам место, где скрывается Лукас Мальберг?
— Мальберг? Нет. А как вы о нем узнали?
— Вы упомянули его в своей статье.
— Да, припоминаю. — Катерина сделала вид, будто ничего не знает. — А почему, собственно, вы разыскиваете именно его?
— По моим данным, Мальберг, возможно, был последним, кто видел Марлей у Аммер живой. В любом случае незадолго до ее смерти он разговаривал с ней но телефону. Это выяснилось в ходе расследования.