Все его жены - Таррин Фишер

Она пожимает плечами.

– Когда это случилось, мы уже поженились. Его отец был болен. Шизофрению диагностировали еще в детстве, он говорил, что Бог приказывает ему делать определенные вещи. Они были очень… религиозными.

– А ты с ними когда-нибудь встречалась?

Вспоминаю открытки, которые якобы приходили от них, подписанные рукой его матери. Нет, Реджина ошибается. Родители Сета прислали нам свадебный подарок. Разве нет? Так это все тщательно подстроенный Сетом обман?!

– Да. Они были странными людьми. Я была рада держаться подальше. Даже не приехали на нашу свадьбу.

Я хочу сказать ей, что на нашу свадьбу они не приезжали тоже, но решаю не перебивать.

– Сет был в некотором смысле зациклен на отце.

– То есть?

Похоже, она чувствует облегчение, что больше не приходится обсуждать их с Сетом отношения.

– Не знаю. Думаю, так у всех мальчиков. Они были близки. Его отец очень расстроился, когда мы переехали. Сказал, что Сет бросил семью.

– А вы пытались завести детей? – резко меняю я тему.

Реджине не нравится этот вопрос.

– Ты же знаешь, я не хотела детей.

– Почему?

– А что, разве нужно какое-то особое объяснение?

– Нет… То есть… Ты вышла замуж за сына полигамного мужчины. Он должен был сказать тебе, что хочет семью.

Она отводит взгляд.

– Он надеялся, что я передумаю, а я надеялась, он любит меня достаточно, чтобы отказаться от этой идеи.

Что-то вертится у меня в голове, что-то знакомое, словно песня, мелодию и название которой никак не получается вспомнить.

Реджина снова вернулась к оборонительной позиции, ее голос звучит твердо:

– Я ответила на все твои вопросы, Четверг. И хочу побыть одна.

Она выразительно смотрит на дверь. Достаю из кармана ее телефон и аккуратно кладу на стол. Прежде чем уйти, поворачиваюсь к ней – она стоит и невидящим взглядом смотрит в окно – и кладу на стопку журналов бумажку с номером купленного телефона.

– Сет ударил Ханну. Ты должна знать. Когда я узнала и обвинила его, досталось и мне.

У нее на виске дергается мускул.

– Пока, Реджина.

Когда я ухожу из квартиры Реджины, голова идет кругом. Останавливаюсь на лестнице, положив руку на перила. Кто-то нацарапал ключом на металле слово «шлюха». Реджина могла обо всем солгать. Нельзя же доверять другой жене собственного мужа, верно? Не мог ли Сет обманывать и ее? Насчет меня, насчет наших отношений? Я думала, он скрывает правду от своей сверкающей новой жены, Ханны, но, похоже, во мраке жила и Реджина. Он обманывал всех нас? Что он за человек? Неужели я настолько любила его, что ослепла? Сета, который сказал, что Реджина не хочет детей, и поэтому он ищет вторую жену. Сета, который не рассказал Реджине о моем выкидыше. Слишком много секретов, и я слишком долго блуждала в темноте. Как я могла позволить всему этому случиться? Нужно поговорить с Ханной, заставить ее рассказать мне, что происходит. Где он спрятал Ханну?

Еду обратно в Коттонмауз, мне становится хуже с каждой минутой. Громко урчит в животе. Когда я ела в последний раз? Заезжаю в закусочную и заказываю сэндвич и газировку. Но, развернув фольгу, чувствую, что от вида пищи мне становится нехорошо. Выбрасываю еду прочь и делаю осторожный глоток колы. Меня лихорадит, лицо теплое и влажное. Пошатываясь, захожу в дом, кружится голова. Перед глазами проплывают пустые стены, меня тошнит от запаха краски и ржавчины. Я не хочу здесь быть. Надо поспать несколько минут, и станет лучше. Вваливаюсь в комнату и запираю за собой дверь. Еще только восемь, но тело болит от усталости. Сворачиваюсь на затхлой кровати и засыпаю.

– Четверг?

Сажусь в кровати и пытаюсь нащупать телефон. Его нет. Нужно посмотреть время. Я прижимаю телефон к уху и слышу свое имя. Все правильно. Я в Портленде. Старый телефон выбросила в лифте. Это новый.

– Да… – отзываюсь я и пытаюсь выпутаться из одеяла. – Кто это?

Женщина снова произносит мое имя.

– Четверг… Это Реджина.

Я вдруг резко просыпаюсь, опускаю ноги на пол и встаю.

– Что такое? Что-то случилось?

– Нет…

У нее неуверенный голос.

Измеряю шагами маленькое пространство между окном и кроватью с влажной трубкой в руке.

– Сет знает, что ты здесь. Я сказала ему, что ты приезжала ко мне на фирму. Он тебя ищет.

Резко сажусь. Я не удивлена. Но как быстро он меня найдет?

– Зачем ты мне это рассказываешь?

Долгая пауза. Я слышу ее неровное дыхание – словно она плакала.

– Мы можем где-нибудь встретиться и поговорить?

– Когда?

– Сейчас. В двух кварталах от меня есть круглосуточное кафе. Называется «Ларри’с». Могу быть там через полчаса.

– Хорошо, – осторожно соглашаюсь я. – Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?

– Сомневаюсь, что у тебя есть другой выбор.

Она вешает трубку. Настоящий юрист: привыкла оставлять последнее слово за собой.

Ищу, что бы надеть. Единственная относительно чистая вещь – мой оранжевый свитер. Натягиваю его и залезаю в джинсы. Быстро собираю грязные, спутанные волосы в хвост, споласкиваю лицо водой и выхожу из дома через пять минут после звонка Реджины. Лишь включив машину, я вижу на приборной панели время – 4:30 утра. Зачем ей вдруг понадобилось будить меня посреди ночи?

Опускаюсь на диван в почти пустом «Ларри’c» и ставлю перед собой чашку кофе, когда заходит Реджина. На ней толстовка и джинсы, волосы собраны в пучок на затылке. Ее можно принять за студентку колледжа. На плече висит рюкзак – из тех, что используют в качестве сумочки. Она ищет меня взглядом, я поднимаю руку, привлекая к себе внимание. Реджина неторопливо направляется ко мне, и у меня возникает чувство, что ей сомнительно, стоило ли сюда приходить. Подойдя, садится напротив и снимает рюкзак. Я сразу замечаю, что у нее покрасневшие, опухшие глаза. Она устраивается поудобнее и поднимает взгляд. Мне становится ясно – она пришла облегчить душу.

– То же, что ей, – бросает она подошедшему официанту.

Я виновато улыбаюсь ему, он спешит прочь. Реджина злится, когда ей приходится быть честной. Побочный эффект профессии. Она немного напоминает мне мою сестру, такую самоуверенную и властную, что окружающим кажется, будто она постоянно раздражена. Мы с сестрой очень разные, и отношения у нас всегда были натянутые. Мы обе прекрасно могли бы без них обойтись. Но ради мамы стараемся видеться хотя бы раз в месяц, и обычно дело заканчивается неловким молчанием за ужином. Мы фиксируем событие чересчур радостным селфи и отправляем его маме. Ее восторг по поводу нашей встречи хоть немного оправдывает этот ритуал.