Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант - Роберт Шекли

– А ведь правда. – Одна из голов повернулась к Мишкину. – Меня зовут Эдди.

– А меня – Луччо, – повернулась вторая.

– А я – Джо.

– Я – Чико. А это Винс. Ладно, Винс, теперь мы его съедим, потому что четверо из нас голодны. И еще нам надоело, что ты вечно командуешь только потому, что ты старше. Теперь мы будем делать то, что сами захотим, а если тебе это не понравится, ты можешь пойти и повеситься. Ясно, Винс?

– Заткнитесь! – взревел Винс. – Если кто-нибудь из вас сожрет здесь что-нибудь, он будет иметь дело со мной!

– А как же мы? – захныкал Чико. – Папенька говорил…

– Все, что ем я, идет нам всем, – отрезал Винс.

– Но мы не можем почувствовать вкус пищи, пока не съедим что-нибудь сами, – сказал Эдди.

– Не нуди, – огрызнулся Винс. – Я буду чувствовать вкус за всех.

Мишкин решил, что стоит рискнуть и подать голос.

– Прошу прощения, Винс…

– Для вас – мистер Пальотелли! – оборвал его Винс.

– Я только хотел привлечь ваше внимание к тому факту, что я являюсь формой разумной жизни, а там, откуда я прибыл, разумные существа не едят друг друга, разве что в чрезвычайных обстоятельствах.

– Вы что, будете меня манерам учить? – возмутился Винс. – Да кто вы такой, чтобы делать мне замечания? Между прочим, вы напали первым.

– Да, но я тогда еще не знал, что вы разумны.

– Вы что, собрались тут валять дурака? Я – разумный? Да я даже школу не окончил! После смерти папеньки мне пришлось работать по двенадцать часов в день продавцом в магазине, чтобы прокормить малышню. Но у меня по крайней мере хватает ума понять, что умом я не блещу.

– А мне кажется, что вы разговариваете весьма разумно, – попытался подлизаться к собеседнику Мишкин.

– Ну, естественно, мне присуща природная проницательность. Возможно, я ничуть не глупее всех прочих червяков-эмигрантов, которые не сумели получить образование. Но вот те, кто сумел…

– Польза формального образования зачастую переоценивается, – позволил себе заметить Мишкин.

– Не знаю, не знаю, – проворчал Винс. – Но как без него пробить себе дорогу в жизни?

– Да, это действительно трудновато, – признал Мишкин.

– Вы, может, будете смеяться, но чего бы мне действительно хотелось, так это научиться играть на скрипке. Смешно, да?

– Вовсе нет, – возразил Мишкин.

– Вы можете себе представить меня, большого глупого Винса Пальотелли, играющего первую скрипку в «Аиде»?

– А почему бы нет? – сказал Мишкин. – Вы вполне можете обладать талантом.

– Когда-то я мечтал об этом, – признался Винс. – Потом жизнь стала полна ответственностью, и я сменил прозрачную вуаль мечты на грубую серую одежду… э-э…

– Заботы о хлебе насущном? – предположил Мишкин.

– Долга? – спросил Чико.

– Ответственности? – подсказал робот.

– Нет, это все не то, – отмахнулся Винс. – Необразованный дурень вроде меня не должен связываться с параллельными построениями.

– Возможно, вам стоит изменить ключевое слово, – предложил робот. – Что-нибудь вроде: «Сменил вуаль поэзии на грубые мирские одежды».

Винс сердито взглянул на робота, потом поинтересовался у Мишкина:

– Это что за умник?

– Это СНОС-робот, – объяснил Мишкин. – Только его прислали не на ту планету.

– Ну так скажи ему, чтобы он следил за своим языком. Я не позволю, чтобы какой-то дурацкий робот разговаривал со мной подобным образом.

– Прошу прощения, сэр, – быстро сказал робот.

– Ладно, замяли. Полагаю, я не стану вас есть. Но на вашем месте я бы был начеку. Не все тут такие мягкосердечные и доверчивые, как я. Другие жители этого леса сожрут тебя, как только на тебя посмотрят. Или, скорее, сначала сожрут, а потом посмотрят, потому что чего на тебя смотреть?

– А чего нам следует опасаться особенно? – спросил Мишкин.

– Особенно? Да всего, – откликнулся Винс.

Мишкин и робот поблагодарили доброго червяка, вежливо кивнули его невоспитанным братьям и двинулись через лес – похоже, другого пути просто не было. Сначала путешественники шли медленно, потом прибавили шагу. Они по-прежнему чувствовали, что смертельная опасность дышит им в затылок и хрипло кашляет за спиной. Робот сказал об этом вслух, но Мишкин не обратил внимания на его слова.

Они прошли мимо группы огромных растений. Янтарные глаза деревьев из-под полуприкрытых зеленых век исподтишка следили за путниками.

– Ну и странная же парочка, – заметил большой вяз.

– Я полагаю, это оптические иллюзии, – сказал дуб. – Особенно вон та металлическая штука.

– Ох, бедная моя головушка! – заныла плакучая ива. – Ну и ночка выдалась! Вы только послушайте…

Мишкин и робот все больше углублялись в омуты тьмы, где среди слабых испарений еще жили былые остатки великолепия древесного мира, смутные, подобные призракам воспоминания прошлого. В священных лучах неясного сияния, сползавшего по ветвям плачущих деревьев, сквозил дух умирания.

– Ну и мрачное же местечко! – сказал Мишкин.

– Меня подобная чепуха не волнует, – заявил робот. – Мы, роботы, склонны к отсутствию эмоциональности. Однако в нас встроена способность к сопереживанию, следовательно, мы можем разделять чувства другого, а это то же самое, как чувствовать самому…

– Тсс! – шикнул Мишкин.

– А потому я склонен согласиться с тобой. Здесь очень мрачное место. Как раз подходит для привидений.

Робот был существом добросердечным, а вовсе не такой бездушной железякой, как можно было предположить, исходя из его внешности. Много лет спустя, когда он уже стал красным от ржавчины, а конечности его покрылись трещинами из-за усталости металла, он рассказывал о Мишкине другим, молодым роботам:

– Он был человеком тихим, спокойным, на первый взгляд даже немного глуповатым. Однако в нем существовала некая прямота и способность мириться с обстоятельствами – очень приятные качества. Одним словом, это был настоящий человек. Подобных нам уже не встретить.

– Да, дедушка, конечно, – соглашались роботята, а отойдя, хихикали себе под нос. Молодые роботы были блестящими, подвижными, остроумными и считали себя первыми по-настоящему современными роботами. Им и в голову не приходило, что были роботы и до них и будут после них. А если бы им сказали, что наступит день, когда их отправят на склад вместе с другим ненужным хламом и устаревшими товарами, они бы померли со смеху. Так уж мыслят молодые роботы, и ни одному программисту не под силу это изменить.

Но пока что все это оставалось делом отдаленного будущего. А тем временем робот и Мишкин вместе шли через лес. Оба они были напичканы множеством знаний, но здесь все их знания никуда не годились. Возможно, именно тогда Мишкин пришел к своей великой догадке – что знания никогда не удается применить для своей пользы. Всегда оказывается, что вам нужны какие-то другие знания, и умный человек строит свою жизнь на знании того, что его знания бесполезны.