Сад камней - Яна Темиз

– Тань, – твердо перебил ее муж, – это все ни о чем. Прощайся и пошли, ты уже все сказала. Сейчас все дело испортишь!

– Где убираться? – не обращая внимания на Бориса (надо же: ни слова не понял из того, что он пробурчал, а все понятно!), спросил Кемаль.

– Да в доме! – охотно ответила Татьяна. – Мне помощница была нужна… уборщица, считайте… так она, видите ли, отказалась! Не для нее, мол, это – а кто она такая?! Жена сторожа, подумаешь, королева! Короче, она меня с того времени не любит… ну и я ее… не то чтобы. Мы не разговариваем, понимаете? Вообще! А если она говорит, что мне сказала, то врет она, а если Байрам говорит, что она сказала, что сказала, то врет он… о господи! Понимаете? – с надеждой и отчаянием она еще повысила голос. – Или она врет ему! Вот!

А ведь правда. Все варианты перечислила, неглупая, в сущности, тетка! И если она сама не врет (а не похоже, очень уж правдиво у нее выходит!), то правда пока только то, что Байраму зачем-то понадобилось пугать Татьяну. Самому или вместе с женой.

– Так твоя жена что именно тебе говорила? Татьяна вот утверждает, что они вообще не разговаривают, и как быть? Кому мне прикажешь верить, а? – Кемаль вернулся к роли простачка, своего сторожу и чужого всем остальным. – Или женщины вообще что-то путают и сами не знают, что кому кто сказал? Пойти, что ли, твою спросить, а то эта не отстанет ведь до утра?

Если Байрам сейчас начнет крутить и придумывать отговорки, то, скорее всего, все это нагромождение лжи – плод его личной фантазии, и он не захочет втягивать в это жену. Которая не в курсе дела и ничего не подтвердит, если отправиться к ней прямо сейчас. А если дождаться утра, то она скажет то, что захочет муж, это понятно и очевидно.

– Да она спит уж, наверно…

– Да ты сам говорил: она боится и тебя ждет. Как она после всего этого уснет? Мы вот не спим же!

– Ой, Кемаль-бей, неважно это: кто кому что… женщины, вы верно сказали, только путают все… а Танья-ханым еще и с полицией часа два общалась, вот она после этого и… то есть я не…

Ну вот, совсем запутался. Забыл, что Кемаль полицейский, чуть не наговорил лишнего… но за версию путаницы уцепился, понял уже, что выгоднее пойти на попятный.

– Ну так как: признаешь, что сам все напутал? Что Татьяну около дома не видел, а твоя жена если ей что-то и говорила, то та этому значения не придала и все забыла? То есть ни повода, ни возможности убить нашу Эмель у нее не было, так?

– Да вроде… так, – Байрам говорил неохотно, не желая сдавать позиций, но уже поняв, что сдать их таким образом наиболее достойно, иначе не выберешься.

– Так, так, – поставил окончательную точку Кемаль, – а про все остальное, что тут у вас творится, мы давай-ка завтра поговорим, а? Без посторонних.

Он чуть подмигнул, от души надеясь, что не переигрывает, но сторож, похоже, принял его игру и воспрянул духом: он не вышел из доверия, с ним продолжают считаться, его ложь благополучно прошла незамеченной или… ну, словом, прошла, да и ладно!

– Все в порядке, Борис, – сказал Кемаль по-английски, – вы успокойтесь, он уже согласен, что все это недоразумения и путаница. Ничего вашей жене не грозит… с утра я еще кое-что проверю, просто для порядка, но, по-моему, все понятно… вы идите, жену успокойте…

– Спасибо, – Борис пожал Кемалю руку, – если что нужно спросить… Таня ведь здесь с утра была… то уже завтра, наверно?

– Да, да, – заторопился Кемаль, перемещаясь к двери и вытесняя ночных гостей на террасу, – вы по поселку-то лучше не гуляйте… мало ли что… идите прямо домой, хорошо? Если что, вот мой телефон, – он достал из кармана всегда готовые для потенциальных свидетелей визитки и дал их Борису и Байраму.

Дойдя до машины, он на всякий случай подождал, пока три тени разойдутся в разные стороны у поворота, потом взял пистолет, прикрыл его курткой, чтобы не напугать Айше, запер машину и вернулся в дом.

После шумных разговоров, всех этих обвинений, страстей и криков на разных языках дом казался опустевшим, странно тихим, а сам он после неожиданно свалившегося на него допроса по практически еще не известному делу, после всех этих переводов, хитростей, напряжения вдруг почувствовал всю накопившуюся за день усталость.

Айше сидела на диване, не убрав стаканы и чашки, – надо бы ей лечь, вид совсем измученный.

– Ну и тип этот Байрам! – сказал Кемаль, чтобы нарушить тяжелую усталую тишину. – Надеюсь, он в убийстве не замешан, просто так воду мутит.

– Знаешь, – перебила Айше, даже не перебила, а как будто продолжала говорить что-то, начатое раньше, – я вот все это послушала… он сказал, что жена сказала, что она сказала… и ничего не проверить, да? А вот Эрман сказал, что Эмель сказала, что хочет с ним встретиться или что хочет развестись, – а почему мы верим? Да, телефон, но мало ли что она ему сказала на самом деле? Или зачем она хотела встретиться, понимаешь? А мне еще Шейда – это его жена – шепнула, что он врет и что она его боится… с ней надо отдельно поговорить, непременно! Я не верю, не могу верить, что Эмель… мало ли, что этот Эрман говорит! Может, он ей сам звонил… нет, это можно проверить… но мог же он попросить ее ему позвонить в определенное время, причем так, чтобы Мустафы в это время не было. Они ведь общались семьями, я не знаю их отношений… Эмель могла Мустафу отправить за рыбой, это ведь она сама его отправила, поручений надавала… потом действительно позвонила. Но где при этом был Эрман, мы не знаем… а его жена чего-то боится… и меч, между прочим, его…

– Ты хочешь сказать, что он убил Эмель? С какой стати?!

– А с какой стати кто-то другой?! С какой стати – Мустафа?! С какой стати вообще убивать Эмель?! У Мустафы мотив только со слов Эрмана – ревность, нежелание разводиться, а почему мы ему верим?!

– Да подожди, мы пока никому не верим, я только начинаю во все это вникать!

– Еще он сказал, что они ссорились, а при мне прекратили… вроде как делали вид, что все в порядке. Этому мне верить или как?!

– Айше, милая, я не знаю… правда, пока не знаю.

– А еще я вспомнила: он сказал, что Мустафа вроде не знал, что Эмель хотела развода, но при этом как-то так намекнул, что Мустафа мог сделать вид, что не знал… и как-то так нехорошо намекнул!

– Слушай, не спеши, что ты из человека злодея делаешь? Давай спокойно с утра со всеми поговорим…

– Да ты сам этого Эрмана не любишь, я же знаю!

– Господи, да при чем тут: люблю, не люблю?! Да, не люблю, но это же не причина…

Зато это причина узнать про этого Эрмана все до мельчайших подробностей. Собственно, давно надо было… с того еще дела, с убийства балерины. Но собственная ошибка была такой глупой и обидной, ее так не хотелось признавать, что Кемаль старательно не думал об адвокате, которого – как сейчас Айше, какая ирония, какое странное совпадение! – почти заподозрил в убийстве. Заподозрил без всяких оснований, нелепо и непрофессионально, а потом так же непрофессионально выбросил эту версию из головы. Выбросил – и ничего не проверил, ничего не узнал про этого человека, никогда не спрашивал о нем Мустафу, когда узнал, что они друзья…