Последняя битва - Алекс Шу

народу, провели собрание и наши ребята и девчата, на добровольной основе, взяли шефство. Каждый над своим воспитанником. Приезжают к ним, гуляют, в город забирают, гостинцы привозят. И детдомовцы, чувствуют, что они кому-то нужны и о них заботятся, и наши становятся ответственнее и человечнее, общаясь с воспитанниками.

— С тобой и Зориным по этому поводу сегодня ещё пообщаются Машеров и Ивашутин, — задумчиво сообщил Генсек. — Будем перенимать положительный опыт. Сначала откроем организации в Москве, Ленинграде и Минске под эгидой ВЛКСМ. Пусть полгода поработают, посмотрим, как пойдет. Если всё нормально, запустим массово по всему Союзу. Они помогут решить все организационные вопросы. У вас будет полный карт-бланш. Выделим здания и помещения, поможем с инвентарем и преподавателями на местах, если потребуется. Но и спрашивать за результат будем серьезно.

— Спасибо. А спроса мы не боимся, сделаем все, что в наших силах и даже больше.

— Как думаешь, справятся они без тебя? — спросил Романов.

— Конечно, справятся, — автоматически ответил я, и сразу уточнил, осознав вопрос.

— А почему без меня?

— А потому, — ухмыльнулся Григорий Васильевич. — Что у меня к тебе другое предложение. От которого не отказываются. Но сначала ответь на один вопрос. Только честно.

22 января 1979 года. Кремль (продолжение)

— Слушаю, Григорий Васильевич, — я непроизвольно напрягся. Просьба «только честно» настораживала и подсказывала, вопрос будет непростым.

— Тебе сколько лет, на самом деле? — прищуренные глаза генсека смотрели как сквозь прорезь прицела. — Больше тридцати?

— Больше, — обреченно признался я. — В девяносто третьем, на момент попадания, тридцать один стукнул. Петр Иванович вам всё рассказал?

— Да, — довольно кивнул Романов. — А ты как думал? Если мы в одной лодке, то никаких секретов друг от друга быть не может. А твоя загадочная личность меня сразу заинтересовала. Вот я и расспросил генерала о тебе подробнее.

«Вот зараза. А мне не сказал», — с досадой отметил я.

— Не бери в голову, — проницательный генсек подметил мимолетно промелькнувшее у меня чувство досады. — Это я его попросил, чтобы не предупреждал. Для меня важно было задать вопрос в лоб, посмотреть на реакцию и выслушать ответ. Кстати, а твой дар действительно работает? Или спустя почти полтора десятка лет обо мне столько узнали? Только, пожалуйста, будь со мной откровенен. Это очень важно, в первую очередь для тебя.

«Это уже второй вопрос. А вначале речь шла об одном», — мысленно усмехнулся я. — «И ведь не откажешься ответить, не поймет. Продуманный дядька, на ходу подметки рвет. А может для Союза такой генсек и нужен? Матерый управленец, пытающийся разобраться в сути вещей. Человек он честный, руководитель жесткий, коммунист искренний, не предатель»…

— Ну чего призадумался? Я ответа дождусь? — от Романова не укрылись мои размышления.

— Действительно, дар есть, — я спокойно глянул в глаза генсека. — И он мне во многом помог. Я вам даже больше скажу, ощущение такое, что мне кто-то помогает сверху.

— Помогают сверху? — задумался генеральный. — Как это происходит, описать словами можешь?

— Это трудно объяснить, — вздохнул я. — Иногда информация возникает в голове сама собой. В виде цифр, фактов, знаний. Как будто кто-то подсказывает. Первый раз это произошло на уроке истории, почти сразу после попадания в сентябрь семьдесят восьмого. Открыл страницу учебника, вчитался, и такое цунами на мозг обрушилось: реформы, войны, развал страны, разгул бандитизма, обнищание людей — все события лет за двадцать-тридцать лет после моей гибели в девяносто третьем. У меня даже кровь носом пошла от перенапряжения. Историчка переполошилась и в медпункт отправила. Вот с тех пор это происходит. Бывают, возникают видения, предупреждающие о будущих неприятностях. Это как провал, похожий на транс. Я отключаюсь и ясно вижу перед собой череду цветных картинок, будто телевизор смотрю. Иногда пытаюсь получить информацию, напрягаюсь, получается. А в другой раз, ничего не выходит. Это непредсказуемо. Гибель деда и ещё некоторые плохие проблемы я увидеть и предотвратить не мог.

— Понятно, — прищурился Романов. — Можешь сейчас попробовать подключить свои способности?

— Могу, — осторожно подтвердил я. — Что нужно делать?

— Я хочу понимать, что можно ожидать от Суслова, Пельше, Устинова и Громыко. Что они предпримут, если я предложу масштабные реформы в экономике, внешней политике и идеологии? Я, примерно, знаю ответ, но мне важно, чтобы ты его подтвердил или опровергнул. Попробуй вызвать видение или что там у тебя, и ответить на это вопрос.

— Ладно, — согласился я.

Прикрыл глаза и сконцентрировался под напряженным взглядом Григория Васильевича. Минуту ничего не происходило. Я мысленно вздохнул:

«Придется признаться, ничего не получается. Надеюсь, Романов не будет думать, что я шарлатан. Я ему показал убедительно свои способности при первой встрече, но черт его знает, какие мысли крутятся в голове у генсека».

Всполохи знакомых золотистых искорок появились неожиданно, подарили долгожданное облегчение, и накрыли сознание ослепительно сияющей волной. Поток информации обрушился водопадом и заставил замереть, раскладывая полученные знания по «полочкам».

— В пятницу вечером Леонид Ильич передал вам чемодан с компроматом. Там много интересной информации на членов Политбюро. В частности, как «бессеребренник» и «удивительно скромный» Суслов принял завуалированные взятки в виде подарков от Горбачева — дорогое ружье для подводной охоты и кожаную куртку для внука. Примерно в то же время устроил истерику, когда команде-победителю хоккейного турнира подарили телевизор и со скандалом снял с должности директора завода, с претензией «Он что, свой собственный телевизор подарил?!». Но это мелочи, главные обвинения: развал партийной идеологической работы на местах с убедительными примерами и фактами. Доказательства фальсификаций и подтасовок в докладе Суслова о деятельности Еврейского Антифашисткого Комитета в сорок шестом году, по итогам которого был запущен маховик репрессий, с расстрелом двадцати трех человек, а больше сотни признаны виновными и получили различные сроки.

А ещё есть в рамках дела Горбачева, информация как Суслов встретил в аэропорту группу следователей милиции и заставил передать собранные для открытия уголовного дела материалы лично ему, а потом «по-тихому» их похоронил.

Все это вы изложили Михаилу Андреевичу перед пленумом, в разговоре «с глазу на глаз». Он потом даже уснуть от волнения не мог. Публикация этой информации — крест на политической карьере Суслова. И развенчивание мифа о принципиальном, честном, скромном идеологе-аскете. Дергаться сейчас он не будет. Максимум, по мелкому гадить, исподтишка.

С Пельше говорил Леонид Ильич. Вы были «на коне», как человек принимавший участие в раскрытии самого масштабного заговора по организации государственного переворота. Поэтому Арвид Янович сразу согласился с предложением Брежнева от своего имени выдвинуть вас в генеральные секретари. Пока он ваш союзник, и какое-то время им будет. К вам относится одобрительно,