Клуб заграничных мужей - Мария Жукова-Гладкова

– Валяйте, – дала я разрешение.

Костя все еще пребывал в мире счастливых грез.

Захват Верки с сыном в печально известном нам дворике прошел довольно банально, и после всех наших приключений слушать про него мне было неинтересно, поэтому сын с подружкой сразу же перешли к своему пребыванию в подземелье.

Неприятных моментов было два: холод и полная темнота.

– Вы не простудились? – уточнила я, переводя взгляд с сына на подружку.

– Да мы там все время двигались, – отмахнулась Верка. – Исследовали место заточения. Попрыгали, руками помахали. Правда, Саша?

Сынок кивнул. Я внимательно на него посмотрела, но спрашивать ничего не стала. Имелись у меня кое-какие смутные подозрения относительно возможного согрева любого лица мужского пола, оказавшегося на пару с Веркой в замкнутом пространстве, но думать об этом в связи со своим четырнадцатилетним сыном как-то не хотелось. Вообще не хотелось понимать, что у меня уже такой большой мальчик, и я отогнала от себя мысли о том, что могло произойти между Сашкой и Веркой. Да и в принципе лучше для начала с ней, а не с какой-то неопытной одноклассницей, чья мама потом принесется ко мне выражать претензии, а то еще и требуя помочь в организации свадьбы.

Судя по рассказу подружки и сына, подземелье под «точкой» было довольно обширным и, по всей вероятности, располагалось не только под ней, а уходило и под соседние дома.

– Это, наверное, старый подземный ход, – высказал предположение сынок, начитавшийся приключенческих романов.

– В центре Питера? – хмыкнула Верка. – Революционеры копали, чтобы скрыться от царской охранки? Ты соображаешь, что несешь?

Я задумалась. Дома, составлявшие неровный прямоугольник, и средняя «точка», судя по их виду и местонахождению, были возведены где-то в девятнадцатом веке. На восемнадцатый они не тянут. Кто жил в том районе? Если не ошибаюсь, там располагались доходные дома, могло селиться купечество. А купцы держали лавки, в которых теперь находятся современные магазины. Они в той части Питера небольшие, нет ни одного современного супермаркета или универмага. Все расположены на первых этажах домов, выходят витринами на улицы и занимают немного места.

А у магазинов должны быть складские помещения. И что изначально представляла собой «точка»? В ней ведь вполне могли располагаться склады. Холодильников в те времена не существовало по определению, а в холодном каменном мешке продукты вполне могли сохраняться какое-то время. Другого объяснения наличия подземных катакомб я предложить не могла и поделилась своими соображения с родственниками и подружкой.

Но нас интересовало не далекое прошлое, а настоящее – и прошлое недавнее.

– Вы что-нибудь там нашли? – спросила я Верку и Сашку.

– Понимаешь, мы побоялись уходить далеко от лаза, – сказала Верка. – Фонарика не было, веревки тоже, только мой полупустой коробок спичек. Да и, признаться, мы ожидали, что ты что-то предпримешь…

– Кстати, до вас какие-нибудь звуки доносились? – спросила я.

По заявлению сына и подружки, звукоизоляция в подземных катакомбах великолепная. Они не слышали ни голосов, ни шагов, ни выстрелов и очень удивились, узнав, сколько раз за вчерашний день я побывала в «точке». Единственным звуком, донесшимся до них, был взрыв, правда, прозвучал он довольно глухо.

– Мы сразу догадались, что это ты, мама, – широко улыбнулся сынок. – И встали под лазом.

– Но сами-то вы хоть что-то нашли? – Я уже теряла терпение.

Сын с подругой, по их словам, поняли, что сразу же после захвата я их не вызволю, так как мне нужно привести подкрепление, и направились на исследование своей темницы – ближайшей к лазу части. Во-первых, с целью отыскать возможный выход. Во-вторых, найти что-нибудь съестное. В-третьих, осмотреться.

– Ну и?!

– Надо бы наведаться еще разок, – невозмутимо заметила Верка.

– Мама, там целая куча скелетов, – сообщил сынок самым обыденным голосом. Моего ребенка уже ничем не удивишь.

Услышав сообщение племянника, Костя закатил глазки и рухнул со стула на пол. Никто из нас не успел его подхватить.

Когда мы втроем откачали эмоционального братца, я велела Верке с Сашкой отвезти его домой, напоить там пивом до полного удовлетворения и уложить спать, не рассказывая на ночь страшных историй, а завтра приезжать вдвоем, чтобы обсудить план дальнейших действий. Я не собиралась долго залеживаться в больнице. Во-первых, меня ждала работа, во-вторых, следовало разобраться с этими «проповедниками» и с тем, какие проповеди они читают. Да и подземелье со скелетами манило со страшной силой… Я же не успокоюсь, пока туда не залезу.

Верку про дискету я так и не спросила.

Мои ушли, подхватив Костю под белы рученьки. Марина Васильевна не возвращалась, и я, не дождавшись ее, выключила свет и заснула. Не знаю, когда она пришла и где провела время. Не исключала, что их беседа с Евгением Андреевичем закончилась в его постели, в особенности с его любовью к особам противоположного пола… Но мне на это было наплевать. Я на него не претендовала.

12 мая, среда

Утром, когда я проснулась, Марина Васильевна тихо спала на соседней кровати.

Стараясь не разбудить ее, я проследовала в душ при палате, потом – на процедуры, после них – в буфет. Там меня и нашел Рубен Саркисович. Вид у доктора Авакяна был взволнованный и какой-то растрепанный. Таким его мне видеть еще никогда не доводилось.

Отставив чашку с чаем в сторону, я посмотрела на него внимательно.

– Лана, пойдем ко мне в кабинет, – сказал Рубен Саркисович, не сделав ни одной попытки ни потискать меня, ни облобызать, и даже ни разу не назвал своей любовью.

Значит, что-то случилось.

Я молча встала и последовала за ним. У себя в кабинете он извлек початую бутылку коньяка и разлил нам по рюмкам.

– Не рано ли? – приподняла я одну бровь.

– Ничего, для здоровья полезно. Ты же слышала мое мнение: если мы еще не спились, то уже не сопьемся.

Рубен кисло улыбнулся. Мы выпили.

– Ну? – посмотрела я на него.

– Ты ведь знаешь репутацию мой клиники, Лана, – начал издалека Рубен Саркисович. – У нас почти не бывает смертельных исходов. Ну, если только от человека практически ничего не осталось… Смерть пациента для нас – ЧП. Ты же в курсе, какая тут техника и какой класс у хирургов.

Я кивнула. Рубен Саркисович продолжал разглагольствовать, вспоминая редчайшие смертельные случаи. Их в самом деле было лишь несколько за все годы существования клиники. Один авторитет, в которого выпустили обойму из «калашникова», браток с двенадцатью колотыми ножевыми ранениями после пьяной ссоры с не вовремя вернувшимся мужем любовницы, жертва взрыва, у которой оторвало обе ноги… В тех случаях даже родственники, надеявшиеся на Рубена Саркисовича, как на чудо, не имели к нему никаких претензий. Ведь он все-таки человек, а не Бог…