Француз - Юрий Костин

Антон непроизвольно оглянулся. Сейчас около четырех часов пополудни, и в это время в кафе, как правило, немноголюдно. Но сегодня, как нарочно, все столики были заняты. У Антона почти каждый посетитель теперь вызывал подозрение.

Жерар уловил настроение Антона.

— Не думаю, что нам есть о чем беспокоиться. От Роджера, будем его называть привычным именем, с тех самых пор ничего не слышно. А без финансирования операция не имеет будущего.

Антон еще больше помрачнел. В глубине души он надеялся, что псевдокапитан не утонул в море, а сумел спастись. Очень не хотелось брать на душу тяжкий грех убийства.

— Роджер очень искусно живописал ужасы нищей старости, — вспомнил Антон.

Жерар хмыкнул.

— Знаете, сколько денег он предложил за те самые сокровища, ключ к которым, как он считал, имеется у вас, господин Ушаков? Сто пятьдесят миллионов евро.

Ральф и Антон с одинаковым недоверием посмотрели на Жерара.

— Будьте уверены. Именно столько.

— Но… — развел руками Антон, — если Роджер объявится, за такие деньги нас из-под земли достанут.

— Вы его когда в последний раз видели? — поинтересовался Жерар.

— На лодке он был… — начал Ральф.

Антон деликатно прервал его, рассказав, что Роджер исчез в неизвестном направлении вместе с бандитами, которых спугнула полиция.

— И если он объявится, — продолжал Антон, — нас найдут. Обидно даже, что я так и не понял, чего от меня хотят. Не знаю я никаких паролей и где искать этот ваш клад.

— Зато я знаю, — спокойно сообщил Жерар. — Я искал здесь именно клад, сокровища моих предков, которые, в общем-то, принадлежат мне по праву.

— Не знаю такого права, — возразил Ральф.

— Согласен, — заметил Антон. — Разве что только po ponyatiyam, как у нас говорят.

— Кстати, — Жерар пожал плечами, — там были не только деньги, но еще кое-что, быть может, даже более ценное. Если бы это нашли, про находку узнала бы не только вся Россия, но, вполне вероятно, весь мир.

Антон почесал затылок. Хотя история Жерара выглядела не очень правдоподобно, он находил, что такое теоретически возможно.

— Допустим, это правда. Сейчас-то вам что от меня надо? — спросил Антон. — А ведь вам точно что-то надо. Вы приехали сюда, несмотря на то что по вашей вине с нами произошли очень большие неприятности.

— Бросьте, Антон, — поморщился Жерар. — Я про вас кое-что знаю. Люди, которые выводили меня сначала на господина Мюллера, чтобы найти с вами прямой контакт, успели рассказать про ваши подвиги. Выйдете на пенсию — книгу напишете, а то и все три.

Антон и Ральф молчали и сурово глядели на Жерара.

— Ладно, Антон, слушайте. Вы принадлежите к фамилии человека, который точно знал, где искать клад. Мы были уверены, что либо вам все известно, либо вы сумеете найти разгадку. А когда вы украли книгу…

— Откуда вы знаете?!

— У всех есть свои маленькие секреты, — улыбнулся Жерар. — Итак, фамилия человека, у которого во время войны 1812 года здесь был дом, по счастливой случайности переживший пожар, — Ушаков. Ротмистр Михаил Иванович Ушаков.

— Почему вы так уверены?

— Я изучил архивы, метрики, составил ваше генеалогическое дерево. Потратился, конечно. Вы казались мне самой короткой дорогой к несметным богатствам. Но и это еще не все. Уже после вашего возвращения из, так сказать, отпуска мой отец, искренне обеспокоенный моими нездоровыми изысканиями в России, передал мне старинную коробку, в которой хранил какие-то фотографии, два ордена моего деда и очень старое письмо. Письмо это было адресовано моим предком человеку по имени Матье Сибиль. Знаете, как звали моего предка, уехавшего из России в 1812 году?

— Откуда? Вы же говорили в прошлый раз, что фамилия его вам неизвестна.

— Известна. Я лукавил. Его звали Михаил Иванович Ушаков.

Повисла пауза. Ральф посмотрел на Антона. Он явно переставал улавливать нить беседы.

— То есть вы — потомок русского офицера Михаила Ушакова. Того самого, кому подарили книгу о Тридцатилетней войне, — размышлял вслух Антон.

— Гениально.

— А кто тогда Матье Сибиль и почему вы носите ту же фамилию?

— А это самое интересное. Если я — потомок русского офицера, то вы — как раз наоборот. Вашего предка звали Матье Сибиль. Он был француз, попал в плен, после остался служить в России, где жил под фамилией Ушаков в честь своего друга, которому, как следует из найденного мною письма, он был обязан жизнью! Вот так, мон ами. Мы с вами почти родственники.

Жерар жестом попросил официанта повторить виски. Антон сделал то же самое. Ральф слушал, о чем они говорили, одновременно переписываясь с Бриттой. Он уже больше ничему не удивлялся.

— Вы можете все это доказать? — спросил Антон.

— Конечно, — Жерар достал из кармана пиджака конверт. — Тут ваша генеалогия и копия письма. Видимо, оригинал был отправлен в Россию, а это писалось то ли под копирку, то ли просто было дублировано моим предком.

— Антон, — Ральф оторвался от телефона, — получается, в тебе есть французская кровь! Вот почему ты так умеешь находить общий язык с европейцами.

— Послушай, old man[47], — назидательно заметил Антон, — извини, конечно, но не стоит уподобляться своей жене. Я — русский. И русские могут общаться с кем угодно. Уж ты-то давно должен был избавиться от дебильных стереотипов.

— Все, я молчу. Не обижайся. Виноват.

— Господа, — Жерар вклинился в диалог друзей, — я на всякий случай перевел письмо с французского на английский. Прочтите.

Антон взял письмо и углубился в чтение. С каждой минутой его волнение усиливалось.

«Мой дорогой, — писал ротмистр Ушаков своему французскому товарищу. — Не смею просить вас о многом, но помните: вы мне обязаны. Зная, что вы — человек чести, настоящий дворянин и лучший сын своей страны, прошу вас позаботиться о моем состоянии, что скрыто глубоко в подвале дома на углу Тверского бульвара и Тверской улицы. Вы легко сумеете отыскать этот особняк, поскольку это единственный в округе дом о трех этажах, более-менее сохранивший свой облик после пожара. Прошу вас убедиться, что новые владельцы дома, кем бы они ни были, не сумели воспользоваться состоянием моей семьи.

Уверен, мое возвращение в родную Россию не за горами, а временное изгнание — следствие необходимости. Мой друг, если бы вы только знали, какие чудесные события произошли со мною перед моим отъездом в Австрию! Мне посчастливилось обедать с самим государем императором, ему же я обязан своим чудесным спасением. Ведь он буквально вытащил меня с виселицы, да к тому же подарил мне табакерку. Необычную, с прелюбопытнейшей историей. Эта табакерка…»