Чистилище. Забытые учителя - Александр Токунов

— Да нет, всё нормально. Ничего такого нет, — Густав смущённо посмотрел на Профессора. — Мы только переживаем за Володьку…

— А переживать не надо. Он жив-здоров. Вон даже единственная царапина на щеке уже затянулась.

Вид у Густава и Гаргара был такой обескураженный, что Володька улыбнулся, подошел к ним и обнял обоих:

— Действительно, друзья мои, я жив и здоров. Даже женюсь. Инга уже дала согласие. Не переживайте так.

Инга вновь залилась краской, не в силах сдержать блеск глаз и счастливую улыбку.

В холл стремительно вошла закутанная в чёрное Мина. Она подошла к Володьке, крепко обняла его и произнесла только три слова:

— Добро пожаловать в семью! — Потом повернулась к Профессору, протягивая ему листок: — Это вам.

Профессор развернул листок, мельком глянул на него, сложил вновь и положил в карман на груди. Володька, находившийся рядом с Профессором, успел заметить размашистую подпись Константина Федоровича.

— Ящики мы выгрузили, Профессор. Распорядитесь, чтобы Лукашенко сразу занялся ими. А нам пора, там опять собирается гроза.

— Хорошо, не волнуйтесь. Танк мы загоним во двор.

Профессор кивнул Василисе, чем вызвал её неудовольствие, так как это означало: «Кругом марш. Лукашенко ко мне».

— Ничего, девочка, — Мина, притянув её к себе, распушила ей волосы. — Мы ещё не раз прилетим, не переживай. Беги, — подтолкнула к двери.

Профессор пожал всем руки и, тяжело опираясь на палку, двинулся в сторону лестничного пролёта. Володька теперь знал, что лестница, а потом коридор выведут Профессора в тот маленький лифт, который так долго был секретом для всех.

В «шарике» Николаев первым делом снял баккостюм: необходимости в нём больше не было.

— Надень! — Мина протянула ему бронежилет.

— Да что на высоте может случиться?

— Надевай!

Володька стал натягивать бронежилет, и тут в кармане баккостюма, брошенного в угол на ящик, ожила рация:

— Первый, Первый! Долдон, где доклад?

— Что это? — у Мины округлились глаза. Она подняла костюм.

— Тихо, подожди, Мина, — Володька достал рацию. — Я Первый.

— Почему не докладываешь?! Как там антенны?

— У нас проблемы с мутами. Доложу позднее. Отбой, — Володька выключил рацию.

— Что это? — Гаргар взял её в руки, покрутил.

— Это Камиль Фархатов, погибший герой Соколиной Горы. Он связывается с Первым — командиром нападения на МГУ, который меня чуть не укокошил.

— Так Камиль жив?!

— Очевидно, жив. Думаю, заразился и где-то схоронился. Но связь с Соколиной поддерживает, иначе танк не напал бы на «студентов». Кроме антенн, задумка была иной… Игорь, свяжись с Клёном по запасному каналу, скажи, что взяли рацию, на которой висит Камиль. Отнесёшь ему, когда прилетим…

Поднявшись в кабинет Ротонды, Профессор достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Сел за письменный стол. Не торопясь развернул. Перед глазами был хорошо знакомый твёрдый и решительный почерк: «Андрей Владимирович! Мы с вами уже давно не молодые люди, наше время истекает, я чувствую, что скоро мне предстоит уйти… Знаю, что с большой вероятностью на вашу общину сегодня будет совершено нападение. Простите, но я не имел возможности предупредить об этом ранее. Если вы читаете эти строки, значит, нам удалось его отбить и я не зря послал к вам Мину. Ну, теперь вас долго не побеспокоят, проверьте ящики, которые мы привезли, в них мой прощальный подарок. Как полетит на Готланд наш большой дирижабль, поставьте на трансляцию эту запись — слово Правды должно прозвучать. Засим прощаюсь с вами, когда-нибудь мы снова встретимся, но не здесь. Ваш Друг».

Письмо завершалось размашистой подписью Васина и оттиском его личной печати. Профессор посмотрел бумагу на свет: так и есть. Он сорвал печать, под ней была запаяна в крохотный пластиковый мешочек такая же крохотная карта памяти. Профессор извлёк её, вставил в разъём компьютера и поставил файл на копирование, наблюдая за тем, как пламя свечи пожирает тонкую бумагу. Немного поразмышлял о том, ждать ли ему эти девять дней или прослушать послание сейчас. Не пришёл ни к какому определённому выводу и, выключив компьютер, пошёл заваривать чай и думать.

Попивая душистый травяной сбор, Профессор решил, что прямого запрета прослушать запись немедленно письмо не содержит. Поднялся и направился было к компьютеру, но услышал зуммер домофона и увидел улыбающееся лицо Лукашенко-старшего.

— Профессор, мы теперь богачи! — закричал тот с порога. — Там в ящиках огнестрельное оружие. Всё новенькое!

Профессор в изумлении поднял бровь:

— Как новенькое?

— Ну, в смысле, не использованное! Старого образца, всё ещё в смазке. И патроны. Винтовки, калаши, два пулемёта. Наши два — и мы как раз закроем весь периметр! И ещё медикаменты, Александр их сейчас разбирает…

— А в коробке что? — Профессор указал на пластиковый контейнер в руках Лукашенко.

— Не знаю. Это вам. Тут надпись.

— Открой.

Лукашенко поставил контейнер на столик возле письменного стола, сорвал печати и открыл контейнер. Сверху лежал тонкий пуховый свитер серого цвета.

— Вот, Профессор, как раз то, что вам необходимо, — он вытащил его, встряхнул и положил на стол рядом с контейнером.

За свитером на стол легли носки, тоже из серого пуха, пара вязаных шерстяных тапочек. Напоследок были извлечены мягкие кожаные сапоги:

— Размер ваш. Тут что-то есть…

Лукашенко сунул руку в голенище и достал маленькую кобуру, быстро открыл и не удержался:

— Ну ни фига себе!

В кобуре лежал маленький пистолет, инкрустированный перламутром и черненым серебром.

— ПСМ — пистолет самозарядный малогабаритный.

— Почему ты так думаешь?

— Его невозможно спутать ни с каким другим. Видите, компоновка выгодно отличается от других пистолетов такого же назначения. А этот к тому же из эксклюзивной подарочной серии. Личное оружие нападения и защиты, эффективен на коротких дистанциях до пятидесяти метров.

Налюбовавшись, Лукашенко передал пистолет Профессору, сунул руку в другое голенище.

— А тут патроны. Ай да сапожки! Патроны 5,45 миллиметров также есть и в тех ящиках, что с оружием. А я-то всё гадал, для чего они? — Он перевернул сапоги и потряс. — Нет, на этом чудеса закончились. Больше ничего нет.

На стене ожил динамик:

— Отец, ты можешь спуститься вниз?

Лукашенко посмотрел на Профессора.

— Идите, идите, душа моя. Проследите, чтобы пулемёты установили уже сегодня.

— Сделаем.