Легенды красного солнца. Книга 2. Город холодных руин - Марк Чаран Ньютон

Тем временем проповеди жреца Пиаса, день за днем гремевшие по храмам Джорсалира, насаждали в сознание людей религиозные идеи, в иное время не вызывавшие у Бринда ни малейшего сочувствия. Одновременно по всему городу распространялись листовки следующего содержания:

«Настоящим заклинаю: протяните руку помощи братьям-солдатам, готовым положить свою жизнь ради того, чтобы мы и дети наши могли продолжать ходить по улицам нашего города как его свободные граждане. Гарантия спасения души ежедневно ждет вас в цитадели, где можно записаться в ополчение и получить священное оружие из рук героических воинов, которые всегда защищали империю и тысячелетиями отражали злобные нападки недружественных и недоразвитых племен, стремившихся к нашему уничтожению. Их слава может стать вашей, если вы не упустите свой шанс пойти в бой бок о бок с ними. Будущее нашего города в ВАШИХ руках. С кем вы: с нами или с нашими врагами, нечеловеческой расой завоевателей? Забудьте о нынешнем своем существовании, думайте лишь о ГРЯДУЩЕМ, и я гарантирую вам быстрый и безболезненный переход.

Жрец Пиас, архипастырь Церкви Джорсалира».

Позже состоялась инициация нового рекрута в Ночную Гвардию, событие, которое должно было вновь довести ее численность до двадцати – наименьшего возможного количества гвардейцев, с точки зрения Бринда. Избрание в элитный отряд являлось высочайшей честью, на которую только мог рассчитывать солдат. Это означало, что избранный обладает не только отличными навыками рукопашного боя, но и превосходной физической подготовкой, выдающимися тактическими способностями и умением переносить страдания, как духовные, так и физические. Однако настоящие испытания начинались для потенциального рекрута лишь тогда, когда его окончательно зачисляли в полк.

Все солдаты Ночной Гвардии должны были проходить процедуру физического усиления.

Тиенди разделась до кальсон и майки в холодной каменной камере на нижнем этаже цитадели. Ей предстояло первой за много лет вступить в Ночную Гвардию, поскольку во всей армии просто не находилось женщин, имевших достаточный уровень физической подготовки. Тиенди, которая всего за шесть лет дослужилась до сержанта, уже заждалась этого повышения: за четыре года службы на южных островах она продемонстрировала выдающееся владение мечом и усердие на поле боя, где спасла жизни немалого числа своих однополчан. А ведь ей было всего двадцать семь лет. В соответствии с традицией, вступая в Ночную Гвардию, она сохраняла свое прежнее звание, хотя здесь оно не имело смысла: все гвардейцы считались равными.

Блават, культистка, сопровождавшая солдат из самого Виллджамура, возилась в углу камеры с двумя-тремя стандартными реликвиями, необходимыми ей для процедуры. Бринд уже не раз видел, как она происходит, – прошел через нее и сам, разумеется, – но, не будучи культистом, не понимал, как действуют механизмы. Он принес несколько флаконов с драгоценными жидкостями для инъекций.

Предстоящий ритуал символически воскрешал древнюю традицию союза между адептами ордена Даунира и старшими офицерами, заключенного много сотен лет назад. Никто уже и не помнил, как и почему произошло событие, связавшее судьбу империи с судьбой главного ордена.

Тиенди было велено лечь на массивный каменный стол в центре камеры, вокруг которого собрались все ее будущие боевые товарищи, чтобы наблюдать за процедурой. На стенах горели светильники – света достаточно, чтобы рассеять тьму, но слишком мало, чтобы лишить все происходящее жутковатого оттенка. Ее привязали к крышке стола ремнями, отчего мускулы ее бледного худощавого тела заметно напряглись, а ее светлые, до подбородка длиною волосы собрали сбоку в пучок.

Сосредоточившись, Блават собрала вокруг новобранца фрагменты своего оборудования и поправила настройки, применив известную ей технологию. Две металлические пластины она поместила Тиенди на лоб, у основания шеи установила бронзовый шприц. Ловкими пальцами нащупала включатель на цилиндре, помещенном у Тиенди за головой.

Тут же последовал укол.

Тиенди завизжала, ее руки сами собой сжались в кулаки, тонкая струйка слюны потекла по щеке. Пурпурная сетка сосудов выступила по всему ее телу, точно его облепила светящаяся паутина, но это были ее настоящие артерии и вены. Женщина пыталась достать до лица руками, но они были крепко-накрепко прижаты к бокам, бицепсы вздулись, тело корчилось в судорогах, но Блават совершенно спокойно наблюдала за ее мучениями. Бринд волновался – процедура не всегда обходилась без последствий.

Едва крики Тиенди стали утихать, а боль ослабела, ее развязали. Скатившись со стола на пол, она уселась, обхватив руками колени и подняв голову, чтобы удержать слезы. Постепенно ей стало легче, и она начала озираться по сторонам так, словно видела эту камеру впервые.

Бринд знал, что с ней происходит: она привыкала к новому, усиленному зрению, которое позволяло более детально воспринимать свет и тени, различать цвета на границе спектра – одним словом, видеть мир куда четче.

Он улыбался, пока другие гвардейцы, обступив Тиенди, хлопали ее по плечу, приветствуя ее вступление в их братство.

Рандур со стуком опустил кружку на стол возле кушетки. Мунио проснулся и тут же уставился в огонь, гудевший в чисто выметенном камине; запасные дрова аккуратной стопкой лежали сбоку, даже каминная полка была тщательно выскоблена. Стараниями Рандура часть заброшенного особняка стала вполне пригодной для обитания.

– Ага, – съязвил он, – вижу, наш спящий красавец просыпается?

– Какой сейчас, к дьяволу, час?

– Хорошо за полдень, самое время обедать.

Мунио оттолкнулся от сиденья, осторожно встал, точно испытывая ноги на прочность, и стоял, покачиваясь и свыкаясь с необходимостью прожить еще один день.

– Это что, хлебом, что ли, пахнет?

– Ага.

Мунио вряд ли помнил, когда он в последний раз обонял столь божественный аромат. Рандур, честно говоря, тоже.

Мунио протянул руку к столу, на котором стояла его кружка с чаем.

– Так не пойдет. День надо начинать с чего-нибудь покрепче.

– Ты настоящий засранец, вот почему твоя жизнь превратилась в полный бардак.

Рандур прошлепал в кухню, где застал Эйр, которая увлеченно повторяла движения витасси, орудуя черпаком вместо меча. Подыгрывая ей, он схватил второй черпак, и они с лязгом заскакали с ними по кухне.

– Нет, нет, – окликнул ее от дверей Мунио. – Эйр, подбери левую ногу.

Шепнув что-то Рандуру, девушка сделала вид, будто хочет выйти из кухни.

– Не надо уходить из-за меня! – крикнул ей вслед Мунио.

– Я просто хотела прогуляться с сестрой, Рикой. Вам двоим о многом надо поговорить.

– А она здесь – Рика? – Мунио с трудом сдерживал нетерпение.

– Позже, – сказал Рандур, кивнул Эйр, и она вышла.