Молли Мун останавливает время - Джорджия Бинг

Петулька жалобно заскулила. Она почувствовала, что Молли волнуется.

— Молли, эти козыри есть у тебя. Ты и сама наверняка это знаешь, — наседал Синклер. — Когда я спас вас от сороки, то сумел загипнотизировать тебя только потому, что твои силы были истощены. Иначе ты стала бы мне сопротивляться. Я осознал твою истинную силу, когда увидел рекламные ролики, снятые вами в Нью-Йорке. В твоих глазах скрыта такая же мощь, как у моего отца.

Молли встала и отошла к дальнему краю окна.

— Не заставляйте меня гипнотизировать его, Синклер! — взмолилась она, глядя на улицу. — У меня ничего не получится. Никаких шансов. Ни единого.

— Ты должна попробовать, — настаивал Синклер. — Я искренне верю, что у тебя все выйдет как надо.

— Вы говорите так потому, что я — ваша последняя надежда, — с горечью произнесла Молли. Ей представилось, как Праймо Клетс высасывает память у нее из головы и превращает ее в пустой пакетик из-под кетчупа, — Как это все глупо, — вздохнула девочка. — Неужели на такое способна только одна я? Наверняка есть кто-нибудь еще. Взрослый гипнотизер. А я не хочу.

— Всех остальных Праймо уже одолел, — покачал головой Синклер.

— Вот именно. А на что надеяться мне?! — в отчаянии вскричала Молли и разрыдалась.

— Прости. Мне очень жаль, — сказал Синклер. — Можешь отказаться. Не надо, не делай ничего. — Он облокотился на оконное стекло. — Только пожалуйста, подумай хорошенько. Решение остается за тобой, и я вполне пойму, если ты решишь не помо… не рисковать. — Синклер резко обернулся. — Но послушай, Молли. Я могу подойти к Праймо очень близко. Он мне доверяет. Мы попробуем захватить его врасплох, когда он только проснется или в конце дня — когда устанет. Подумай, Молли. — Синклер поглядел на часы. — Черт, мне пора идти, о то он хватится. Должен помочь ему встречать гостей, пришедших на обед. Он пригласил главу ФБР и заместителя премьер-министра Японии. Они придут, чтобы встретиться с Сьюли и Глорией. — Синклер печально улыбнулся ребятам, — Надеюсь, сегодняшний вечер не станет для меня последним.

Потом он погладил Петульку, глубоко вздохнул и вышел.

* * *

Молли, Рокки и Петулька остались смотреть в панорамное окно.

По щекам Молли катились крупные слезы.

— Прости, Рокки, — пролепетала она сквозь всхлипы. — Но… но я не знаю, что делать.

Рокки снял бандану, обернутую вокруг запястья, и вытер ей нос. Он смотрел, как его лучшая подруга содрогается в рыданиях, и готов был провалиться сквозь землю.

— Должен быть какой-то другой выход, — выдавила наконец Молли. — Не хочу, чтобы мои мозги превратились в манную кашу.

— Другой выход найдется, — медленно проговорил мальчик. — И, кажется, я его знаю.

Как, спросите вы, может слабая девочка втереться в доверие к человеку с таким положением и могуществом, как у Праймо Клетса, и загипнотизировать его? Ответ очень прост: надо подобраться к нему с неожиданной стороны.

Лучшая форма атаки — внезапное нападение. На этом и основывалось решение, которое предложил Рокки. Он заявил, что тактика лобового удара с Праймо Клетсом не сработает. Когда Молли выяснила, в чем заключается его идея, она сказала, что не позволит ему рисковать жизнью в одиночку, и решила сама воплотить его план в жизнь. Столкновения с Праймо Клетсом избежать не удастся, поэтому нужно было сделать так, чтобы победителями из этой схватки вышли они, а не злодей-гипнотизер.

Через два дня Синклер уехал, чтобы проследить за последними приготовлениями к встрече Праймо с зарубежными воротилами бизнеса. Конференция должна была состояться в «Клетс-Центре», но для начала был намечен официальный прием и завтрак у нового президента дома.

В то же самое утро, спозаранку, в дом к Синклеру пожаловали лучшие в Голливуде костюмер и гример. Их, разумеется, загипнотизировали.

Двое профессионалов взялись за работу. Молли с восхищением смотрела, как под длинными пальцами искусного мастера-гримера в совершенно другого человека.

С восьми до девяти часов гример делал ему новый нос. Из специальной резины он слепил для мальчика изящный, тонкий, чеканный профиль. С девяти до десяти были созданы морщины и новая прическа, густые черные брови и короткая темная бородка. Чтобы придать солидности, мальчика облачили в толстое стеганое белье, а затем нарядили в черную расшитую рубаху-джеллабу и красно-белый головной убор, перевязанный лентой. Результат был фантастическим. Рокки превратился в самого настоящего араба.

— Жарко в этой одежде, — пожаловался он Синклеру. — Как меня теперь зовут?

— Шейх Джаллавит. Один из самых богатых нефтяных магнатов Саудовской Аравии.

— А вы уверены, что сюда не заявится настоящий шейх Джаллавит.

— Не заявится. Я сообщил ему, что конференция откладывается.

— А как быть с ростом? Неужели он такой же маленький, как я?

— Когда ты наденешь туфли на платформе, — пообещал костюмер, — то станешь ростом ровно пять футов три дюйма, точь-в-точь как шейх.

— Может, я и сойду за араба, но лишь в том случае, если не надо будет ничего говорить, — встревоженно заметил Рокки.

Пока в облик ее друга вносили завершающие штрихи, Молли заглянула в мастерскую к Лесу. Он окунал тонкую стекляшку в стакан с химикатами.

— Почти готово, — сообщил он. Девочке невольно подумалось; «Как хорошо было бы остаться здесь, у него, на целый день!» Словно прочитав ее мысли, Лес погладил девочку по голове и сказал: — Не волнуйся, Молли, нану мельчайшее защитит тебя. — Хоть эти слова и казались бессмысленными, все-таки ей отчего-то сделалось легче.

Затем настала очередь Молли преображаться. Ее нарядили в госпожу Джаллавит, жену шейха. Подобно Рокки, она надела стеганое белье, чтобы казаться толще, просторный халат — у Молли он был фиолетовым — и туфли на платформе. Но серьезного грима ей не требовалось, поскольку голова должна была скрываться под накидкой, а лицо — под черной шелковой чадрой. Коже вокруг глаз придали смуглый вид.

Наконец к полудню, задыхаясь в душных костюмах, Молли и Рокки сели в черный лимузин с шофером. Они старались чувствовать себя настоящими арабами.

* * *

Лимузин, величаво шелестя шинами, въехал в парадные ворота особняка Праймо Клетса,

Молли вспомнила пыточную камеру в подвале роскошного дома, и ей стало дурно. Поэтому она постаралась думать не о страшной сороке, а о Дивине Наттель, которая томится в заточении где-то в этих стенах, о том, как обрадуется Дивина, когда ее освободят. Если, конечно, план сработает. В лучах полуденного солнца посверкивали стальные звери на лужайках; вид у них был голодный и злобный. Молли очень боялась идти по мощеному двору в туфлях на высокой платформе. Правда, и у нее, и у Рокки, как и положено пожилым арабам, были тросточки для ходьбы, но сумеют ли они удержаться на ногах даже опираясь на палки?