Здравствуйте, я ваша фея, или Няням вход запрещен! Книга 2 - Дора Коуст

Он ошибся и все прошедшие годы винил себя в этом, а теперь просил о прощении. Просил у Чаши, но на самом деле прощал себя сам.

Чаша ударила светом и в этот раз.

Алеро долго не решался произнести вслух все то, о чем думал, но, собравшись с мыслями, мужчина пожелал стать магом, и не просто магом, а самым настоящим некромантом. Не псевдо, не притворяющимся, а настоящим, и получил то, что желал. Чаша Желаний услышала его, но на самом деле для исполнения его желания не сделала ничего.

Потому что Алеро уже давным-давно был некромантом. Он адаптировал свою магию, научился пользоваться силами Матери Природы так, чтобы делать все то, что умеют некроманты. Он потратил на это годы, десятилетия — и преуспел. Сам, своими силами.

Никому из них не помогла Чаша Желаний — в этом и был ее секрет. Философского камня никогда не существовало. Никто не изготавливал эликсир молодости. Никто не знал, как жить вечно, и уж тем более никто никогда в глаза не видел волшебную палочку.

Каждый из нас сам способен исполнять свои желания. Нужно в это просто верить. Верить в себя.

Поэтому феи и не использовали артефакт, выполняя все желания самостоятельно. Чаша Желаний была всего лишь символом, который не мог ничего. Только Матушке Тез, похоже, истинных причин такой странной работы ее подруга не рассказала.

— Тучка, ты ведь должен знать. Ты ведь был в замке, когда Себастьян вернулся к жизни, — неожиданно для самой себя обратилась я к ауху.

Алеро уже спустился вниз, а Сента я еще не звала в комнату, так что мы были только вдвоем.

— Был, — кивнул Тучка, подбираясь ко мне под бок.

— Это ведь не артефакт исполнил мое желание, правда? Это я сама каким-то образом смогла оживить его?

— Не оживить, Сандра. Исцелить. Ты настолько сильно желала этого, что Мать Природа откликнулась, забирая почти все твои силы. Поэтому тебе было так плохо, поэтому ты лежала в бреду, когда герцог тебя спас. Потому что ты отдала не силы Матери Природы, ты отдала часть себя, чтобы Себастьян не ушел за черту.

— Почему ты раньше не сказал, что Чаша Желаний — это всего лишь… чаша? Чаша, которую можно выбросить в урну.

— Потому что каждый должен понять это сам, но не всем это дано. Тебе дано. Я рад, что в тебе не ошибся. Расскажешь другим?

— Нет, — выдохнула я, покачав головой. — Нельзя забирать у людей веру, но от чаши лучше избавиться. Потому что пока она существует, будут те, кто станет гнаться за ней. Ты знаешь, как ее уничтожить?

— Я могу ее уничтожить, но спать потом буду долго. Тут такая многослойная защита…

К моему удивлению, Сент загадывать ничего не стал. Мальчишка сказал, что у него все есть и больше ему ничего не нужно, так что свое желание он тоже отдает мне.

Я была искренне рада за мальчишку.

Последним в спальню вошел Себастьян, но желание так и не было загадано. То самое желание, благодаря которому я должна была вернуться обратно домой. Я попросила его произнести совсем другие слова, потому что знала, как сильно он расстроится, если поймет, что все это время его дочь, его друзья, я и он сам подвергались опасности из-за пустышки. Это могло его сломать, а я этого не хотела.

Я любила его. Неправильно, невозможно, неидеально, но разве нормальные отношения могут быть идеальными? Странно, но, когда любишь человека, любишь в нем все: и плюсы, и минусы. Потому что и у тебя есть минусы, а минус на минус, как известно, дает плюс.

— Пусть Чаша Желаний навсегда исчезнет, — произнес Себастьян, зажмурившись.

— Пусть мы всегда будем вместе, — прошептала я, целуя его.

Потому что это было то, чего я действительно хотела, но это было не желание. Это было то, чего мы могли достичь.

Сами.

Десять лет спустя

Снежная поляна казалась тихой, молчаливой, даже безмолвной.

Голые ветви деревьев не трещали под порывами ветра. Снежные хлопья больше не летели. Снег прекратился к утру. Над поляной светило яркое солнце. Снежный настил под ним блестел и переливался, словно цветочная пыльца.

На душе было радостно, вокруг — тепло.

Снежная поляна оставалась за окном, а здесь, в кабинете пансиона, ярко горел камин. Он же был в это утро единственным источником света. Теплом был пропитан каждый уголок. Ладони согревались о чашки с горячим отваром, а в воздухе пахло новым спором.

— Нет, папа. Ты должен мне сказать. Когда именно ты полюбил Сандру? — забравшись в кресло с ногами, молодая девушка сделала глоток из белоснежной чашки.

— Я влюбился с первого взгляда, — привлек меня к себе Себастьян, целуя в макушку. Мы сидели на диване напротив Анги.

— Вот врун! — несильно ударила я его кулачком по груди.

Мужчина рассмеялся, перехватывая мою руку, и поцеловал каждый пальчик.

— Папа, ну скажи честно! Сандра не обидится, — жалостливыми глазенками посмотрела на отца Ангилия. Этот способ до сих пор действовал, хотя девочка уже выросла и превратилась в прекрасную, но все такую же озорную девушку.

— Да не помню я, Анги. — наконец-то признался Себастьян. — Это понимание просто пришло. Разве это важно — знать когда именно, если мне кажется, что я люблю ее всю жизнь?

— Мне тоже так кажется, — улыбнулась я, ловя очередной поцелуй.

— Совсем вы мне не помогаете, — огорчилась девушка, но тут же встрепенулась. — Ладно, я пошла на занятия. Вы тоже тут не задерживайтесь. Папа, у тебя утром физподготовка первым уроком у первого курса, а у тебя, Сандра, ауховодство у второго.

— Да, директор де Зентье, — со смехом хором ответили мы, глядя на то, как закрывается за девушкой дверь. Тучка ускакал вместе с ней.

Но на самом деле это была совсем не шутка. Ангилия действительно пожелала открыть учебное заведение для фей два года назад, когда сама научилась всему, что только может уметь фея. Конечно, директором она значилась номинально. Мы с Себастьяном занимались большей частью вопросов, но во всем поддерживали девушку.

Она делала хорошее дело. Никто и никогда раньше не учил фей быть феями в подобных заведениях, поэтому и находились такие, как Матушка Тез, желающие использовать молоденьких наивных глупышек. Ангилия же давала им возможность построить свое будущее.

Пансион для воспитанниц-фей каждое утро просыпался строго по часам. Сейчас девочки завтракали, и до первого урока у нас было еще минут двадцать.

— Как ты думаешь, Анги снова пытается доказать Алдриду, что он ее любит? — спросила я, укладываясь Себастьяну на колени.

— Думаю, что она ему это уже доказала, — усмехнулся супруг, поглаживая мой округлившийся живот поверх строгого бежевого платья. — Он сказал, что вчера в саду она зажала его прямо в беседке и поцеловала. Сама.