Старая Контра - Павел Марушкин

– Могу и пояснить, – протянул люли. – Мне самому вторую ночь кошмары всякие мерещатся. Да и остальным тоже.

– И что же им снится?

– Помнишь того мона, что на тебя бросился? Когда ты со жмурами дрался?

Иннот вздрогнул. Это не укрылось от Цытвы-Олвы.

– И ты, значит, как все… Не к добру это, мон!

– Так… – Каюкер помолчал, соображая. – А зачем ты мне это говоришь?

– Ты ведь человек непростой, – хитро прищурился люли. – Вот я и решил сказать. Может, придумаешь чего?

– Это колдовство, верно? – полуутвердительно произнёс Иннот. – А я в вашей северной бормотологии мало что смыслю. Ты сам-то как думаешь, кто он такой, этот Гукас?

– Может, колдун какой… Говорят, есть такие: срок им скостить пообещают или ещё чего, вот они и выслуживаются.

– Не похоже! – Иннот с сомнением покачал головой. – И потом – где он, а где мы! Это ж какую силу надо иметь, чтобы нас на таком расстоянии зацепить!

– Тогда дело совсем плохо, – мрачно сказал Гэбваро. – Потому как ежели не сам он нам пакостит, то, значит, кто-то из Великих через него действует. Длинные у них, благодетелей, руки; ох, длинные, мон…

– Знаешь что… Собери-ка остальных! – Каюкер решительно вскочил. – Я хочу знать, что каждый из них видел; пускай расскажут.

«Собираешься провести экспресс-сеанс психоанализа?» – прозвучал в его сознании неслышный голос. «Ага, – так же мысленно ответил каюкер. – Причём в условиях, приближенных к боевым… Это ты, проф?» «Кто же ещё? – усмехнулся профессор Эксклибо. – Я с удовольствием послушаю». – «Ну да, для вас же это всё развлечение…» – «Не совсем так. Просто правило невмешательства соблюдается всеми и всегда, за исключением совсем уж крайних случаев; мы помогаем, только если ты сам попросишь… А это накладывает определённый отпечаток».

– Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть, – пробормотал Иннот.

Цытва-Олва удивлённо обернулся.

В кают-компании атмосфера царила мрачная. Наступили сумерки, и на столе стоял зажжённый фонарь, отбрасывая на лица собравшихся резкие тени. Каюкер сразу взял быка за рога, рассказав о собственных снах, и предложил высказываться остальным. После некоторой заминки беглецы загудели, загомонили: оказывается, гнусное сновидение хоть раз привиделось каждому – с некоторыми вариациями, конечно. Правда, в отличие от Иннота, остальные предпочли спастись бегством.

– Вам-то хорошо, моны! – плаксивым голосом затянул Цуйка Осияч. – Вы хоть убежать смогли, а у меня ноги со страху отнялись. Стою и смотрю, а он всё ближе и ближе ко мне подходит… Мёртвенький… Я уж думал – всё, конец мне… Прямо там и загнусь…

– И что? – саркастически спросил кто-то. – Загнулся? Что он нам во сне сделает? Ну, напугает, да. Подумаешь!

– Тебе легко говорить! Ты в зенки его белые, тухлые не смотрел! Он тебя пальцами не трогал!

– А тебя что, трогал? – поинтересовался Цытва-Олва.

– Ну… Палец выставил и по руке провёл… И усмехается, а у самого щека рваная…

– По какой руке?

– Да вот по э… – Цуйка приподнял перебинтованную конечность и вдруг осёкся на полуслове.

Глаза его расширились. Остальные невольно подались в стороны; над столом повисла зловещая тишина. Губы Цуйки задрожали.

– А ну-ка, размотай! – хрипло сказал Иннот. Бледный, как мел, Осияч принялся развязывать узел; руки его тряслись, так что это удалось не сразу. Царапина выглядела преотвратно и гноилась; йод ничуть не помог.

– Я ж видел, как ты ободрался, – недоверчиво пробормотал Прохонзол Эжитюжи. – Там и в помине такого не было, .. Даже юшку не пустил, краснота и всё…

– Это что же получается?! – Тымпая обвёл глазами остальных. – Это ежели во сне он тебя коснётся, выходит – наяву заболеешь?

– Выходит, так…

– С Хуцем небось то же самое приключилось!

– Да погоди ты… Случайно, может, совпало…

– Не верю я в такое «случайно»! – оборвал Тымпая.

– А как там Цупаж, кстати? – поинтересовался Хлюпик.

– Хрипит, сипит, – пожал плечами Прохонзол, ухаживавший за больным. – Не знаю я, мон, что с ним такое: на груди синячище, словно кувалдой буцкнули; а кости целы, и даже когда нажимаешь, ему не больно… Или он просто не чувствует…

– Давай-ка посмотрим! – Каюкер, нахмурившись, встал.

Хуц лежал, раскинувшись, на матросской койке, и тяжело дышал. Эжитюжи откинул одеяло и осторожно распахнул ему рубаху. Иннот поднял фонарь повыше. Кто-то охнул.

– Случайно, говоришь… – хрипло прошептал Тымпая.

Синяк у больного действительно присутствовал – здоровенный, непривычно-правильных очертаний, словно кто-то окунул ладонь в чернила и аккуратно приложил к его груди.

Ночь прошла тревожно.

– Чего приуныли, моны? Опять нежить всякую во сне видели? – спросил каюкер, пробудившись ото сна.

– Опять, – мрачно сказал Тымпая. – А до Вавитэжа он дотронулся.

– Ладно, посмотрим, сбудется ли на этот раз! – нахмурился Иннот. – Как ты, Вавитэж? На сегодняосвобождаешься от всех работ и постарайся ничем не оцарапаться, что ли… А что остальные?

– Хуц всё так же, – вздохнул Прохонзол. – А у Цуйки с рукой всё хуже и хуже. Не знаю, в чём тут дело, но… Выглядит гадко.

– Показывай! – вздохнул Иннот, одновременно призывая профессора Эксклибо.

«Да, не повезло…» – протянул персонажик, едва бросив взгляд на царапину. Впрочем, назвать это царапиной теперь не решился бы никто. За ночь рука Осияча распухла и почернела, а от раны вверх потянулись красноватые дорожки. Кроме того, возник запах – пока ещё слабый, едва уловимый сладковатый смрад. «Ничего не понимаю… За одну ночь – этого просто не может быть! Но тем не менее – у парня гангрена, старина! – вынес диагноз профессор. – Даже не знаю, что тут можно сделать. Без инструментов, без медикаментов… Наверное, придётся всё-таки ампутировать. Сам понимаешь: либо руку долой, либо…»

Единственной радостной новостью было состояние здоровья Хлюпика. Молодой смоукер уже встал на ноги; правда, передвигался пока неуверенно, придерживаясь рукой за леер, – он всё ещё был очень слаб.

– Ну, как ты? – спросил друга Иннот, улучив момент.

– Ох… Знаешь, кажется, будто сто лет прошло… Я замёрз там, на Территории – совсем замёрз… А теперь потихоньку оттаиваю. Но внутри все равно ледышка…

– Да, брат, такие приключения даром не проходят… – сочувственно прищёлкнул языком каюкер. – Тебе тоже кошмары снятся?

– Не… Меня вроде как оглушило, не отошел ещё.

– Что ж, нет худа без добра!

– Угу… Когда я впервые на Территорию попал, то же самое было, даже хуже – совсем ничего не соображал поначалу: ни где я, ни кто я… Засыпал – как в омут головой. А ты?..