Эксперт по убийствам - Николь Апсон

Он довольно быстро добрался до Блумсбери, нашел улицу, где жил Флеминг, и уже принялся искать номер его дома, как ярдах в ста от себя увидел самого Флеминга. Терри безошибочно узнал его крупную фигуру, но даже на таком расстоянии этот сгорбленный, в старом, потрепанном коричневом пальто человек выглядел ужасно. Вместо того чтобы окликнуть его, Джон решил последовать за ним. Скорее всего Флеминг идет в какую-нибудь пивную — вот там они и поговорят.

Однако, пройдя по Гилфорд-стрит и свернув на Грейс-Инн-роуд, Флеминг миновал три пивные, словно их там и не было. Куда же, черт подери, он идет? Терри не знал, что и думать, и едва поспевал за шантажистом, который устремленно шагал к какой-то своей цели. В ту минуту, когда Терри уже решил бросить преследование, Флеминг замедлил шаг и вынул что-то из кармана — как показалось Джону, фотографию, мельком взглянул на нее и вошел в двери большого красного кирпича здания. Господи, какие у него могут быть дела в лечебнице Эдит Кент?

Терри остановился в нерешительности, не зная, что теперь делать, но любопытство взяло верх, и он вошел внутрь. Вестибюль оказался небольшим, скромно и с умом обставленным, а в регистратуре в униформе медсестры сидела хорошенькая девушка. Она говорила по телефону, но, увидев его, улыбнулась и жестом указала на маленький стул в нише под лестницей. Джон сел на стул и принялся ждать, когда девица закончит разговор, с удивлением наблюдая за ее дружелюбной манерой, без малейших следов напряженности, присущей, по его мнению, тем, кто ежедневно сталкивается с мучениями и болью.

Извините, что вам пришлось ждать, — обратилась к нему наконец медсестра. — Чем я могу быть вам полезна?

— Я пришел навестить, в первый раз. Я не знаю, куда мне идти.

— Это не страшно. Кого вы пришли навестить?

Терри выпалил наобум:

— Флеминг.

— A-а, миссис Флеминг на втором этаже. Ее муж только что к ней поднялся, так что, наверное, лучше дать им немного побыть одним. Она сегодня не в слишком хорошей форме.

— Это очень грустно. Но она ведь поправляется, правда?

Девушка посмотрела на него с сочувствием, и он понял, что ей уже не раз приходилось сталкиваться с подобного рода слепым оптимизмом и обращать его в нечто более разумное, при этом не подавая пустых надежд.

Боюсь, что с раком дело обстоит не так просто. Но она сильная женщина, и уход здесь лучше не пожелаешь. Правда, не знаю, что бы с ней было, если бы не муж. С той минуты, как Руфь поставили диагноз, он ее главная опора — я думаю, он вообще не спит. Он с ней сидит ночи напролет, хотя работает в театре, а я полагаю, что эта работа не из легких. Никто так не заслуживает спасения, как эти двое.

— Наверное, мне лучше прийти в другой день, раз миссис Флеминг себя неважно чувствует.

— Пожалуй, что так, но вы ведь хотите, чтобы я передала ей от вас привет?

— Да, да, конечно, — сказал Терри и, не назвав своего имени, быстро вышел.

Пройдя несколько шагов по Грейс-Инн-роуд, Терри оглянулся на фасад здания лечебницы. Она, несомненно, была одна из лучших в Лондоне, и такие дешево не стоят. Теперь он понял, почему Флемингу так отчаянно нужны были деньги и почему его упрек Терри прозвучал с такой горечью. Неудивительно, что Флеминг отказывался от гастролей: как он мог оставить жену, не зная даже — застанет ли ее в живых, когда вернется? И тут Терри в ужасе вспомнил — ведь он вчера ему налгал. В ту минуту Джон понятия не имел, что эта ложь значила для Флеминга, — ведь если бы Обри его уволил, то ему больше не на что было бы лечить жену. И вот теперь Обри мертв. Неужели безответственная ложь Терри толкнула Флеминга на преступление?

Ноги его онемели, и уже не было сил упираться лбом в спинку холодной дубовой церковной скамьи, а он все не мог подняться с колен.

— «Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего», — молился он. — «Нет мира в костях моих от грехов моих».[24]

Как никогда прежде, Флеминг чувствовал, что нет ему прощения, но ведь никогда прежде он так не злоупотреблял Божьим милосердием. Сегодня, когда его жена вскрикнула от боли, даже не заметив его присутствия, он впервые познал, что такое муки ада. Случилось то, чего он боялся больше всего: неожиданное ухудшение ее состояния. Он знал, что это было наказание за его проступок. Как еще можно объяснить то, что одно последовало сразу за другим? Правда, он никак не мог понять: почему за его грехи расплачивалась своими мучениями она? Почему из-за разложения его души страдает ее тело?

— «Ибо я близок к падению, и скорбь моя всегда предо мною, — шептал Флеминг, страстно желая найти хоть какое-то утешение в привычных словах молитвы. — Беззаконие мое я сознаю, сокрушаюсь о грехе своем».[25]

Шагая к выходу из Скотланд-Ярда на Дерби-стрит, где его ждала машина, Пенроуз едва сдерживал гнев. Лидия Бомонт позвонила в управление и сообщила новость о Хедли Уайте, а дежурный полицейский так спешил уйти домой, что забыл передать это дневному дежурному. В результате о звонке Лидии стало известно с трехчасовым опозданием. Аза это время перепуганный парнишка моги передумать. Инспектор поминал недобрым словом не только оплошавшего полицейского, но и Лидию, которая не настояла на разговоре с Пенроузом лично. Она обязана была знать, как это важно.

— Надеюсь, нашего забывчивого дежурного зовут Браво, — нервно сказал он Фоллоуфилду. — Мне легче вынести два промаха одного идиота, чем думать, что в нашей полиции все такие.

— Если вам так приятнее, сэр, пусть будет Браво. Мне сесть за руль?

Пенроуз молча занял пассажирское сиденье и мысленно сосредоточился на Уайте. Почему он решил сдаться полиции? Наверное, парнишка понятия не имел, что в Скотланд-Ярде даже не знали, где его искать, и счел, что полиция у него на хвосте и будет лучше самому отдаться в руки правосудия. А если Уайт убил Обри, то какую преследовал при этом цель? Он был слишком молод, чтобы участвовать в войне, зато мог быть близким родственником того человека, которому Обри обещал отомстить. То есть этим убийством Уайт, возможно, защищал своего отца.

В воскресное утро город был почти пуст, и Фоллоуфилд мчался по улицам в свое удовольствие. Перед тем как тронуться, он предложил послать людей за Уайтом, а самим продолжить беседу с Маккракен, но Пенроуз предпочел встретиться с парнем в его квартире — он хотел увидеть обиталище Уайта и по его виду получить представление о нем самом.

Кроме того, Пенроуз теперь просто боялся доверить это дело кому-то еще — полицейские Скотланд-Ярда в последнее время его только разочаровывали.

Улица оказалась довольно непривлекательной: длинная череда угловатых кирпичных зданий со съемными квартирами. Дверь в подъезд дома номер три была приоткрыта, и Пенроуз с Фоллоуфилдом поднялись по лестнице к мансарде, которую вместе снимали Уайт и Суинберн. Здесь Пенроуз оглянулся на лестничный пролет и заметил, что на нижнем этаже кто-то за ними следит в щель приоткрытой двери, которая тут же захлопнулась, как только следивший понял, что его заметили. Жителям дома, конечно, было любопытно, к кому на сей раз пожаловали полицейские.