Клены в осенних горах. Японская поэзия Серебряного века - Нацумэ Сосэки

этой гигантской массой

       А! А! А! Аааааааааh!

8765432

продолжающийся в бесконечность безграничный глаз

прорывающая границу пурпура брешь и вопль

прямо в наполненной ожиданием реальности

затвердевающий газ

       Brn! BRBRRRR…

       глубь неба глубь неба глубь неба

Хагивара Кёдзиро

Из книги «Смертный приговор»

Хибия

Могуче очерченный четырехугольник

      цепи каленое железо интриги

      военные мундиры драгоценные металлы ордена

и слава

высоко высоко высоко высоко высоко вздымается

высоко

СРЕДОСТЕНИЕ СТОЛИЦЫ – ХИБИЯ[121]

Искривленное пространство

      бесконечные волчьи ямы и могилы

      кладбище вооруженных новейшими

познаниями клерков

высоко высоко высоко высоко еще выше еще выше

меж высокими зданиями темные провалы

      бойня эксплуатация скрежет зубовный

высоко высоко высоко высоко высоко высоко высоко

      движется движется движется движется движется

движется движется

ХИБИЯ

он идет

квартал идет

      всё впереди

в руке у него ключ к нему самому

      пустотный смех

      шальные хороводы денег

ОН ИДЕТ

точка

безмолвно – к могиле – к погосту

последний танец и чарка саке в придачу

пик и фокус

высоко высоко высоко высоко высоко высоко высоко

вздымается

шпиль

он идет один!

идет один!

ХИБИЯ

На скамейке в парке Хибия

На скамейке в парке Хибия

Грустная буква S выведенная снегом и любовью

Неизвестно куда плывет синяя рыба

В небе отражаются дома замерзшего квартала

В голове латинские буквы имени любимой

Брошенная кожура мандарина

Красный язык смеющийся над самим собою

Стальная пружина

В этой кишащей толпе меж зданиями новых улиц

Видится мне гигантская стальная пружина.

Вот свинцом налитый человеконенавистник

Извергает причудливые клубы дыма.

По-военному выкликая команды,

Он себе облюбовал огромный город.

Он не знает нежной утонченности,

изящного колорита,

Извергая и рассеивая клубы густого желтого дыма,

Загрязняя город и отравляя воздух.

Робкие сердца он безжалостно подавляет.

У него есть снаряды и дикое багровое сердце,

Не такое, как сердца людей, ставших толпою.

Он упорно оказывает сопротивленье

Миру обуржуазившейся толчеи улиц,

Во весь голос призывая всесильный хаос.

Человеконенавистник раскачивает широкими плечами

Всю нервическую женственную цивилизацию планеты.

Лицо его – мрачная непроницаемая маска,

Не выказывающая ни радости, ни печали,

Но откуда-то из глубины доносятся глухо,

Слышатся стенания могучего сердца.

Он – пафос!

Он – сила!

Он – разрушение!

Он – созидание!

Он – подлинное могучее движение!

Он – вызов цивилизации!

Смотрите, я современность!

Исполинская стальная пружина

В толчее прекрасных кварталов-новостроек!

Ямамура Ботё

Болотце

Есть в горах заглохший затон, болотце,

очертаньями похожее на молящегося человека,

и вода в нем всегда удивительно неподвижна.

В глубине виднеется унылое отраженье

облаков, плывущих по небосводу.

Водяная птица, испугавшись порыва ветра,

с плеском ныряет,

всколыхнув облака в поднебесье.

О печаль! В лучах закатного солнца

птица вновь и вновь погружается и всплывает.

А еще тот затон немного похож на сердце.

Пусть цветы печали напоят его ароматом.

Есть в горах заглохший затон, болотце.

Одиноким призраком

плавает водяная птица.

Путь

Нет протоптанного пути предо мною –

Это все следы, что сам оставляю.

Что ж, таков он, путь нашего мира,

Таков путь человека,

Хотя следовать этим путем дано и стрекозам…

Пейзаж (Серебряная мозаика)

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

смутныйзвуксвирелисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкищебетжаворонков

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

сплошьцветысурепкисплошьцветысурепкисплошьцветысурепки

сплошьцветысурепкиденьужнаисходесплошьцветысурепки

Так ли было все, когда этот мир зарождался?

Улетучилась бледно-лиловая дымка.

Взгляни на море!

Ослепительная прозрачность водной глади,

Зари сиянье –

Так ли было все, когда наш мир зарождался?

На песчаном берегу, о который чуть слышно,

Набегая, плещут волны прибоя,

Одинокий рыбак стоит, для молитвы сложив ладони.

На песке видны отчетливые следы чаек.

Море нынче спокойно.

На ложе болезни

В час, когда я дремал,

занедужив, один на ложе,

навестила меня стрекоза,

потом еще заглянула.

С той поры она прилетала меня проведать

по утрам и по вечерам,

иногда и днем заявлялась…