Страх и сомнение - Виктор Титов

королём, вершил судьбы на поле боя, а теперь оказался выкинутым на свалку истории. Что могла понять его душа? Осознанность бытия терялась в ногах прохожих и растворялась в желании поесть, выпить и накуриться. Ребёнок проснулся. Сел и пересчитал деньги. Хватало на буханку хлеба, бутылку воды и дозу клея. О чём-то большем он и не задумывался. Ваня попал на вокзал в девять лет, устав от постоянных пьянок родителей и избиения отчимом. В последний раз он пырнул ненавистного мужчину несколько раз ножом и убежал. В его памяти среди тысяч лиц взгляд отчима зарубцевался надолго. Мальчик ушёл, точно зная, что на следующий день снова сюда придёт.

Наступила ночь и люди исчезли из метро. Дима с Альбертом смотрели в пустоту и молчали. Подошли двое полицейских, но Дима взмахом руки отправил их дальше. Сила, не доступная обычным людям и, тем более, беспризорникам.

Наступило утро и людской поток снова наполнил метро. Ничего не изменилось, лишь одежды и маски. Метро уносило их вдаль и снова возвращало вечером. Пришёл и ребёнок. Метро никуда его не уносило и ничего не обещало. Он сел на обычное место и протянул руку.

— Всю жизнь с протянутой рукой — это про них, — заметил Альберт, — без шанса на счастливую жизнь.

Дима достал мороженое и шоколадку и подсел к ребёнку. Тот недоверчиво глянул и молча взял подарки.

— Давно здесь? — спросил Альберт, протягивая монетку.

— Два года, — ответил ребёнок, пряча её в карман.

Он был коротко стрижен, над губой шрам. Кто-то потрепал его по ушам, отчего коросты торчали во все стороны.

— Мы корреспонденты, снимаем видео, — сказал Дима, — покажут по всей стране. Расскажешь про свою жизнь?

— А накормите? — спросил мальчик.

— Накормим, — подтвердил Альберт, — сколько тебе лет?

— Одиннадцать. Там мои друзья, — указал он вдоль стенки.

Восемь мальчиков и девочек сидели вдоль стены с протянутой рукой.

— Их мы тоже накормим, — сказал Дима, — много за день выходит?

— Мало, — ответил мальчик, — люди злые и скупые. Ещё и старшие почти всё отбирают.

Подбежал облезлый щенок и принялся лизать мальчику щёку.

— Твой? — спросил Альберт.

— Общий, — ответил мальчик, — с животными больше дают.

Обездоленные кошки и собаки сидели рядом с детьми.

Глава 75

Люди перенимают плохие привычки. Это в крови. Рабы иллюзий, они видят, что к власти и самодостатку приходят не от хороших побуждений, но благодаря горю собратьев.

— В этом и заключается суть естественного отбора, — предположил Саша, — все стратегии заканчиваются порабощением слабых.

— Мир так устроен, — согласился Дима, — изменить этот миропорядок не удавалось никому.

— Обнуление через очищение, пресловутая привычка человечества, — добавил Альберт.

Они сидели в кабинете Саши и пили коньяк. Сменялись люди, уходили эпохи, а принципы оставались прежними.

— Каждый человек запрограммирован на счастье, какими бы путями оно не достигалось, — предположил Саша.

Все согласились и снова выпили. Революции вершатся не на трибунах и площадях, но в кабинетах за плотно закрытыми дверями.

— Пасынки истории, — в пустоту сказал Альберт, — винтики, поворачивающие механизм в нужное русло. Немногие управляют миром, их зачастую не знают и история предпочитает о них умалчивать.

— И нас забудут, — рассмеялся Дима, — и наши дела назовут именами других людей.

— Это не главное, — сказал Саша, — главное, что мы изменим ход событий.

Дима по отечески хлопнул его по плечу. Свой человек везде будет своим.

— Отдать часть своей души во благо народа хорошее самопожертвование, — похвалил Альберт, — и это достойная жертва, пусть её никто и не запомнит.

— Грядет раскол системы и всё общее станет частным, — провозгласил Дима, — и каждый возьмёт то, что заслужил.

Мировая финансовая система схлопывалась. Не найдя пути развития, она снова приходила в равновесное первобытное состояние. Каждая кухарка и дворник, не понимая сути, испытали это на себе. Таков неизменный жизненный порядок.

— Почти все гуляют с теми, с кем не хотят гулять, занимаются вещами, которыми не хотят заниматься, — Альберт опрокинул стакан, — что ж, им придётся жить в системе, в которой они не хотят жить.

— Мрачные законы бытия, — заключил Дима.

— Мрачные, но не для нас, — усмехнулся Саша, — быть может, я умру в грязи, всеми забытый и проклятый, но я буду знать, что старался.

— Правильный подход, — похвалил Дима, — сразу видно, человек разумный.

Они посмеялись. Саша достал бутылку. Запас алкоголя в его ящике казался неисчерпаемым. Саша опьянел и уже не контролировал ход мыслей. Он представлял конец войны, представлял закрытые экономические зоны со своей культурой, расой, убеждениями и воззрениями. С неискоренимой надеждой в светлое будущее.

Саша достал птичий корм и высыпал в кормушку на окне. Он любил наблюдать, как птицы борются за корм, хотя его хватало на всех. Даже здесь шла борьба за «неисчерпаемые» ресурсы. Глупость и современность бытия.

— После взрыва власть твоя усилилась, — Дима разлили спиртное, — проведи рекламную кампанию. Покажи обездоленных женщин, стариков и детей. Дальше возьмём под контроль пункты переправки, там мы теряем больше всего сырья, — он улыбнулся, — голубые каски помогут.

— Что-то не похоже на национализм, — возразил Саша, — я не желаю участия в войне женщин и детей.

— Армия, что приходит на чужие земли, бессердечна, потому что их дети в безопасности, — заметил Альберт, — в огне они готовы жертвовать собой, чтобы их семьи обосновались на благодатной земле. Когда по их родным ударит огонь отмщения, не захотят ли они вернуться обратно?

— Вы очень коварные люди, — вздохнул Саша.

Дима кивнул. Знал ли он, что не хватает воды и еды, и единственное, что там осталось, это святыни, за которые будут биться, как за флаг на карте. В верховьях реки жизни достраивали плотину, которая перекроет семьдесят процентов питьевой воды, и последствия станут необратимы. Взорвав её, произойдёт наводнение мировых масштабов, и возвращаться будет некуда. Остаётся прыгать в пожар или умирать с голода. Ловушка захлопнулась.

— Как я говорил, резолюция экономических анклавов принята, — констатировал Дима, — единого мира не будет. Им дадут право выбора и вот она, изнанка свободы.

— Обвинять окружающих легко, принимать решения сложно, — Саша смотрел на голубей, дерущихся за еду, — посмотрим, примут ли они правильное решение…

Глава 76

Когда-то люди были жестче и амбициознее. Они пытались развернуть реки, не заботясь о природе и тех, кто останется за чертой их амбиций. Слишком раннее начало процесса заставило сильных мира сего убрать этих людей, покуда время ещё не пришло. Было принято решение взращивать элиту послабже, дабы ограничить их неконтролируемые запросы. Ничего сложного, в любой системе были изъяны, но дыры латались своевременно и без последствий для плана. Порой, повозка выбивалась из колеи, но дорога не