Ликвидация последствий отстрела негодяев - Василий Головачев

Охранник обмяк, глаза его остановились, рот приоткрылся.

Яшутин и Барсов аккуратно усадили парня на стул, спиной к спинке, прислонили голову к стене, положили на колени журнал.

Девушка за барьером поста ничего не заметила, увлечённо разглядывая экран компьютера.

Гости вошли в палату.

Гаранин лежал на специальной процедурной кровати, способной трансформировать геометрию лежака. Возле него стояла капельница. Глаза полковника были закрыты.

– Спит, – сказал Яшутин с сожалением.

Барсов хотел дотронуться до руки больного, лежащей поверх простыни, но тот вдруг открыл глаза, пару мгновений молчал, потом глаза его приобрели осмысленное выражение, и гости услышали сиплый голос:

– Наконец-то я вас дождался.

Гости обступили кровать.

– Как самочувствие? – спросил Барсов.

– Как после автоаварии, – скривил посиневшие губы Гаранин. – Ноги не чувствую, ухандокали уколами.

– Вас накачали наркотой.

– Медики уже сообщили. Ничего, выкарабкаемся. Что у вас?

Барсов посмотрел на Калёнова, но тот молчал.

– За нами послали профи.

– ЧВК?

– Нет, кто-то другой. Слежка на уровень выше, нанодроны, а возможно, и спутниковый «глаз бога».

Гаранин слабо улыбнулся:

– «Глаз бога» и нам бы пригодился.

– Нам пообещали спецуху, но это не поможет уйти от преследования. Надо кончать с этим правительственным бардаком. План готов…

Гаранин пошевелил пальцем, повёл глазами по стенам, предупреждая, что палата может прослушиваться.

– Позвони сто первому, скажи – от меня. Он даст материал на интересующее нас лицо.

– Хорошо, – кивнул Барсов.

Под «сто первым» скрывался источник информации Гаранина в спецслужбах, от кого он узнавал нужные сведения о тех или иных деятелях в высших эшелонах власти России.

– Что у вас из приятного на слух?

– ЧВК «Белая ночь» попала под око федералов и перестала играть существенную роль.

– То есть они выбыли из игры? Это славно. Но если за вами пошли профи…

– Мы готовы.

– Советов не даю, сами должны сообразить.

– Будем держать вас в курсе. Вашу палату охраняет какой-то дуболом, что за епархия? Федералы?

– Бери выше. Уровень другой.

– Что-то непохоже, что он из системы выше уровнем. Попрошу Колю, чтобы выделил своего человека.

– Не стоит, я никому не интересен.

– Кроме киллеров.

Гаранин поморщился:

– Поменьше болтайте, побольше делайте. Хорошо бы извещать меня о проблемах.

Барсов вынул из кармана пистолет, сунул под подушку:

– Я подумал – вдруг понадобится. Но мы всегда на связи.

Гаранин кивнул, давая понять, что майор предугадал его просьбу.

– Ну, всё, мы пошли. – Барсов пожал руку лежащему.

То же самое сделали остальные и один за другим вышли из палаты.

Очнувшийся охранник тупо посмотрел им вслед, не понимая, что произошло.

* * *

Гаранин пришёл в себя ещё утром, но был слаб, как новорождённый котёнок, о чём он мимолётно подумал, попытавшись привстать и едва не потеряв сознание.

Посещение бывших подчинённых придало ему сил и подняло дух, слабость отступила, и Владимир Силович с удовольствием поел, когда медсестра принесла обед.

Собрался поспать, однако уснуть ему не дали. Спустя минуту после того, как сестра унесла поднос, в палате снова появились посетители, но уже не те люди, с кем бы ему хотелось пообщаться. В комнату вошли руководитель «Прикрытия» генерал Перекопов и мужчина постарше, седовласый, с морщинистым лицом и ледяными глазами. Оба были в белых халатах.

– Прошу прощения, полковник, – сухо сказал Перекопов. – Возникла потребность в выяснении некоторых обстоятельств.

Гаранин перевёл взгляд на спутника Перекопова:

– При нём?

Гости переглянулись.

– При нём, – подтвердил Перекопов.

– Кто вы, если не секрет?

Седовласый улыбнулся, хотя глаза его остались холодными, как лёд:

– Перефразируя Булгакова, я часть той силы, которая вечно хочет добра, но не знает, что это такое. Меня зовут Евгений Львович, я советник президента по вопросам безопасности.

– Новый? Вместо Зеленова?

– Так точно.

– А прежде вы где работали?

– Это имеет значение? – нахмурился Перекопов.

Гаранин перевёл взгляд на него:

– Большое.

– Я работал в военной контрразведке, – ответил Евгений Львович.

– Слушаю вас.

– Хотелось обсудить два вопроса, – начал Перекопов. – Первый: тоннель в Европу… э-э… к министру Фрику… действительно существует? Или это фантазия ваших головотяпов из группы ГОН?

Гаранин потемнел:

– Осторожнее с определениями, генерал! Эти «головотяпы» вскрыли волдырь заговора, чего вам и не снилось! Я видел станцию метро и вагон и разговаривал с Зеленовым. Тоннель существует. Раскопаете бункер Лавецкого – убедитесь.

– Не раскопаем.

– Почему?

– Подсчитано, что для очистки станции от рухнувшей породы потребуются миллионы долларов и время – от трёх до четырёх месяцев. Это нецелесообразно.

– Ваше дело. Но тоннели существуют и используются нашими врагами.

– Почему тоннели, а не тоннель?

– Потому что из бесед с Зеленовым мы уяснили, что существуют ещё запасные ветки, и, может быть, не одна.

Гости снова обменялись взглядами.

– Любопытно, – сказал Евгений Львович.

– Что ещё вас интересует?

– Ваше отношение к правительству России и к российской элите, – показал свою специфическую улыбку новый советник президента.

Гаранин недоверчиво приподнял брови:

– Вы серьёзно?

– Абсолютно.

– Вообще-то на такие темы я с незнакомыми людьми не…

– Дальше наших ушей эта информация не уйдёт, обещаю.

– С другой стороны что мне терять? Я в отставке. Извольте: правительство не уважаю! Если не сказать резче. Да и как его можно уважать, если все члены правительства и представители так называемых элит понимают слово «справедливость» по-своему? На днях в одном из банков изъяты сто килограммов долларов, хранимых там скромным депутатом Госдумы Лысяковым! Не сто тысяч, а сто килограммов! Нормально, да? Вспомните скромного бухгалтера Минобороны Васильеву, у которой изъяли десятки килограммов золотых украшений. О самом бывшем министре Сердюкове я уже и не говорю, по нём давно верёвка плачет, а он во власти! Доразрушает то, что ещё не успел, будучи министром.