Два часа весны - Маша Брежнева

- Ди, я что-то не то сказал?

- Нет, все нормально.

Нифига не нормально. Просто озвучить правду – сделать больно еще одному человеку. Теперь уже тому, которого я люблю. Я не знаю, ложь это или просто недомолвка, но признаваться Стефу, в чем дело, слишком сложно. У него нет причин для ревности, я ведь не люблю Влада, но все равно, узнать, что кто-то другой влюблён в твою девушку – не самая приятная новость.

«Ты же хорошая подруга?», – спросил Новаковский.

Отвратительная. У меня на душе не кошки скребут, а ягуары, леопарды, пумы, кто там еще бывает. И когти у них такие острые, что я в ужасе.

Нормальная подруга должна была понять, что чувствует близкий человек! А я просто жила себе с мыслью, что у нас с Владом милая взаимная дружба.

Он мне – все, а я ему – улыбочку.

Конечно, можно сказать, что я ничего не знала. Но когда у тебя столько друзей с юрфака, не помешало бы помнить, что незнание не освобождает от ответственности.

Как же мне его жаль… Я просто боюсь себе представить, что он чувствовал, обнимая меня (по-дружески!), болтая со мной вечером по телефону или переписываясь во время скучных пар. Что он чувствовал, когда я приходила вместе с ребятами к нему на матчи и первой подбегала поздравить, когда их команда побеждала?

Это ужасно. Мне стыдно за всю ту боль, которую я вложила в его душу.

Мне стыдно, что теперь он один, а я тут с человеком, с которым могу быть счастлива.

А я же еще хотела его с Лерой познакомить! Жесть, просто жесть. Хотя… Я по-прежнему считаю, что Лера ему подходит. Мы ведь с ней похожи: обе своенравные, с характером и мозгами (и Стеф не спорит), и даже вкус у нас совпадает, если вспомнить, что когда-то староста сохла по Новаковскому. Вдруг у них с Владом однажды что-нибудь получится? Раз она теперь в группе поддержки, они будут пересекаться регулярно. То, чего не смогла сделать я, может сделать сама судьба, если так должно быть.

Надо жить дальше. Понимая, что былой «дружбы» уже не будет. Возможно, я теперь никогда не смогу прийти в компанию к ребятам, потому что все будут знать об этом и не понимать, как вести себя в нашем присутствии. Быть может, пройдет время, он простит меня, и мы хотя бы иногда будем общаться.

А сейчас не знаю. Понимаю, что у нас были счастливые моменты, было много всего хорошего, но его признание смело все, разрушило, как цунами.

Надо жить дальше…

После завтрака, пока Стефан отлучается помыть руки, пишу Свете, чтобы узнать, не связывалась ли она с Владом.

Света: «Написала ему, чтобы поблагодарить за помощь ночью. Ответил и сказал, что едет в зал».

Узнаю нашего мишку. Он всегда так делает: если тяжело и плохо, либо на баскет, либо в зал. Иногда кажется, если бы Владу везло в любви и не было причин переживать, свой каменный пресс он бы не накачал. Но это ерунда, конечно. Влад – просто замечательный парень, он заслуживает своего счастья. Но не со мной.

Да и на самом деле, та его фраза «Я ее не потяну» – это правда. Терпеть меня может только один человек. Да и то я его терпение испытываю, как ненормальная.

Наверное, если не скажу всей правды, потом будет только хуже. Всплывет рано или поздно, и получится, что за один день я скрыла от Стефана все, что можно. А рисковать любовью я не хочу.

Когда Новаковский возвращается, я все ещё думаю, говорить или нет.

- Диан, да что с тобой такое? – спрашивает Стеф, и это становится последней каплей.

Набираю в легкие побольше воздуха и выдыхаю.

- Я могу тебе сказать, в чем дело.

- Скажи.

- Это очень сложно…

Он ухмыляется.

- А у тебя что-то бывает легко?

- Я узнала секрет друга. Хорошего друга.

- Секреты друзей не принято рассказывать.

- А что, если секрет касается меня?

Стефан меняется в лице.

- Интересно. И как он тебя касается?

- Этот друг влюблён в меня. Уже давно.

- Потрясающе. И ты не догадывалась?

- В том-то и проблема!

- Куда уж тебе, ты ведь только о своих чувствах заботишься.

- Стеф! Я правда не знала! Мне очень жаль его, ведь ему так тяжело было терпеть!

- Я что-то не понял: мне ревновать или нет?

Прикрываю глаза на секунду, пытаясь представить, что было бы, если Стеф реально приревновал бы. Даже думать не хочу об этом…

- Нет. Он признался, чтобы прервать наши отношения. Знает, что я люблю другого, и ждать несбыточного больше не хочет.

- Какой сообразительный мальчик. Ты, конечно, тот ещё кошмар, но отдавать тебя кому-то я не собираюсь, – спокойнейшим образом говорит Новаковский.

- Я из этого всего услышала только, что ты назвал меня кошмаром.

Стеф улыбается странно и разваливается поудобнее на диванчике.

- Иди сюда, – тянет руки ко мне, раскрывая объятия, и я пересаживаюсь к нему, хотя до этого сидела напротив. Он легонько обнимает и отвечает на мою последнюю фразу.

- В этом и проблема, Диан. Ты слышишь только то, что касается тебя, фильтруешь информацию и выкидываешь «лишнее», только чувства других людей – это не лишнее. Я сказал сейчас, что несмотря на все сложности, все равно тебя люблю, а ты запомнила, что я произнёс слово «кошмар». Наверное, с тем парнем было то же самое. Ты видела лишь то, как он хорошо к тебе относился, потому что ТЫ хорошая. А что чувствовал он – это ты оставляла ему.

- Я такая ужасная?

- Ты не ужасная. Но тебе нужно немного думать о близких людях и учиться их понимать. Хотя за сегодняшний шаг тебя можно только похвалить.

Это за какой же, интересно? Собственно, этот вопрос и задаю.

- За то, что рассказала про своего друга. Значит, доверяешь мне.

- Я подумала, что если не скажу, будет хуже.

- Молодец. Серьезно, Абрамова. Пусть тот парень идёт искать своё, так и быть, самый сложный экземпляр на свете оставлю себе…

Хочу уже возмутиться, что он опять меня закошмарил, но он заканчивает свою мысль:

- А мое уже со мной.

Вот как так можно? Таким обыденным тоном говорить сильные вещи. Это же круче всего. «Мое со мной».

И пусть не сомневается, что хочу быть только с ним.

- Люблю тебя, Стеф.

- Мне не послышалось? – отстраняется и улыбается сводящей с ума улыбкой.

- Больше повторять не буду! – смеюсь и начинаю легонько щекотать Новаковского, но он быстро прерывает это действие.

- Мелкая, ты нарываешься!

- Я стараюсь!

- Ну, вот доедем до меня…