Слепые идут в Ад - Анджей Бодун

Исчезновение Шлиссенджера подействовало на оставшихся в живых настолько угнетающе, что даже лорд Карриган выглядел растерянным. Видимо, ему и в голову не приходило, что кто-то одновременно с ним может избавляться здесь от лишних людей. Смерти Степлтона и Кьюбита он еще мог себе как-то объяснить: разбойники, местные жители, монахи, дзу-те. Но Шлиссенджер – это было уже слишком.

Елена Александровна откровенно рыдала, чем вызвала немалое удивление у своего мужа. Маша, притихшая и вся подобравшаяся, сидела рядом с мрачным, испуганным Лабриманом. Кларк обалдело смотрел на меня, видимо, ожидая каких-то объяснений. Но я их не дал.

После завтрака, во время которого кусок ни кому не лез в горло, экспедиция двинулась дальше. Целый день мы шли по бесконечному саду, лишь изредка перебрасываясь фразами. Вечером вновь разбили лагерь.

– Ну, сегодня, я надеюсь, вы покажете свою сноровку? – с неприязнь спросил я Хайдеггера.

– Сегодня вряд ли. – спокойно, ни чуть не реагируя на мое откровенное издевательство, ответил он. – Все слишком взведены и настороже. Это трудно будет сделать. Возможно, завтра, когда публика расслабится. А вы, я вижу, обиделись? Ну, ну… – проводник похлопал меня по плечу.

Я помимо своей воли отстранился.

Всю ночь я не спал, прислушиваясь к малейшему шороху снаружи. Мои нервы были на пределе.

Следующее утро подарило нас новым неприятным открытием: исчезли Маша и Лабриман. Причем исчезли, это еще мягко сказано. Они увели двух самых сильных мулов, забрали палатку, уйму еды и снаряжения. Так что никто, конечно, не счел их погибшими, как Шлиссенджера.

– Тварь. – процедила сквозь зубы Елена Александровна. – Неблагодарная тварь.

– Трудно подобрать определение лучше. – кивнул Карриган. – И без всякого чувства крови к тому же.

Мадам Германн удивленно поднята брови.

– Это вы о ком?

– Ну не о вашей же племяннице! – вспылил лорд.

Сад начал понемногу редеть, и к середине дня мы вышли, миновав гряды зеленых холмов, в цветущую долину. Прямо перед нами, на расстоянии 2,5 – 3 км. возвышалась башня, сложенная из гладко обтесанных плит черного камня.

Эта картина что-то смутно напомнила мне, и я долго всматривался, пока не понял с ужасом, что воочию вижу страшную шестигранную башню из моего сна.

К нам навстречу вышел человек в золотистом плаще, и я без труда узнал в нем посланца, который приходил к Карригану. Доктор Бауэр бросал на него выразительные взгляды, но тот их словно не замечал.

– Ну что же вы, господа, так и пожаловали всей кампанией? – он укоризненно покачал головой. – Что ж, Великий Брат примет вас, но не говорите потом, что вы не были предупреждены. Следуйте за мной.

Мы покорно двинулись за ним к башне.

У входа в башню нас встретили молчаливые служители в черных и золотых одеждах. Их движения были полны значительности. Не говоря ни слова, они проводили весьма поредевшую экспедицию в прохладный полутемный зал на втором этаже, от которого так и веяло театральным ожиданием перед премьерой. Не хватало только нестройного шума из оркестровой ямы.

– Странное местечко! – заметил Германн, стараясь выглядеть беспечным, но его выдавали жалкий затравленный взгляд и мелко трясущиеся щеки.

– Помолчи. – цыкнула на него жена, резко посуровевшая и даже как-то заметно постаревшая.

– Что вы ругаетесь, господа? – нервно передернул плечами Кларк. – Сейчас мы, наконец, все узнаем, и клянусь Богом…

– Узнает тот, кого пустят. – холодно заметил из угла Карриган.

Все обернулись к нему. Он стоял, прислонившись спиной к колонне, и спокойно полировал бархоткой свои длинные желтоватые ногти.

– Неужели вы думаете, что среди вас найдется хоть один достойный переступить этот порог? – старик медленно поднял руку и указал на дверь, ведущую из зала.

– А вы, конечно, полагаете, что эта честь достанется вам? – язвительно осведомился Хайдеггер. – По праву представителя ООН? – проводник зашелся нервным смехом. – Вы хоть знаете, куда пришли, старый британский осел? – Впервые за все время экспедиции он обращался к Карригану на хорошем академическом английском, а не на том ломаном жаргоне, который обычно используют тибетцы, объясняясь с иностранцами.

Лорд поднял бровь и выронил из глаза монокль, но сохранил самообладание.

– Вот как? – сказал он. – Значит здесь есть еще претенденты? Из представителей «высшей расы», насколько я понимаю?

В это время двери в зал распахнулись, и вошедший служитель сделал нам знак следовать за ним.

– Сюда, пожалуйста. – его голос звучал отстранено и глухо. – Великий Брат ожидает вас всех.

Мы пересекли зал по направлению к дальней стене, вошли за тяжелый глухой занавес, сквозь который не проникал ни единый луч солнца, и оказались в полной темноте. Хотя я не мог бы рассмотреть даже собственную руку, вытянутую вперед, но всем своим естеством ощущал в каких чудовищных размеров помещение мы попали. Вокруг нас, казалось, гулял ветер небесных сфер. Создавалось такое чувство, что сделай мы шаг вперед, и там нас ждет бездонная пропасть, откуда в лицо дышала живая клубящаяся мгла.

– Итак, вы пришли. – рухнул на нас голос ниоткуда.

Все напряженно ждали, что с нами заговорят, и все разом отпрянули назад от испуга.

Голос показался мне удивительно знакомым, словно я слышал его всего несколько дней назад. Только тогда, он был усталым и измученным, а теперь в полной силе и власти своей.

– Что ж, мне есть, что вам сказать. – продолжал Великий Брат с леденящей душу иронией. – Сначала моя весть для вас, последние из расы господ. – его голос зазвучал почти презрительно.

Тонкий белый луч прорезал темноту и заскользил по лицам Хайдеггера и доктора Бауэра.

– Зачем вы пришли? Какой милости ищите здесь? Или не знаете, что на моем пороге не рассыпают крошек для проигравших? – Он помедлил. – Германия сослужила, мне хорошую службу. Сколько крови! Какое богатое угощение! Вам было дано время и силы, чтоб показать себя. Но вы растратила их в бессмысленных демонстрациях своего боевого духа. Мы избрали вас, как избирают меч по руке для излюбленного удара. Вы должны были уничтожить народы, назначенные нами к небытию, и расчистить путь истинным хозяевам мира, но оказались недостойны этой великой роли. Теперь моя санкция с вас снята. – голос смолк.

Мне показалось, что тяжелое с хрипом дыхание Хайдеггера тоже прервалось.

– Теперь вы, пришедшие от великого Северного Вождя. – голос исполнился должного уважения. – Ваша миссия более серьезна.

Луч высветил из темноты фигуры Елены Александровны и Ярослава Всеволодовича.

– Мне отрадно было вкушать ваши жертвы и горько признать, что они напрасны. Вождь велик, но его народ ни на что не годится. Нам казалось, что, уничтожив большую его часть, мы сможем выковать из остальных пригодное для нас оружие. Но даже хороший пастух не в силах справиться с этим стадом. Дух страны препятствует ему. Вы ухитряетесь сопротивляться нашим планам, даже будучи полностью в нашей власти. Ваш народ противится мне изнутри. Этот шлак истории будет уничтожен, и мы сожалеем, что промедлили с этим, давая вам шанс стать свободными. Ваша победа не угодна нам, потому что дарована не нами. Вождь не получит санкции. Хотя сам он нам и дорог, но усилия его бесплодны.