Исправленная летопись. Книга 3. Пушки и колокола - Михаил Ремер

Немного времени, и коробейники, оценив машину для бега, как один начали осваивать новинку, благо Булыцкий распорядился первые два десятка раздать почти за бесценок. Он бы и за остальные символически взял бы, да вот только столкнулся с той самой пресловутой халявой: народец, задарма получивший необычное транспортное средство, в общем по-хамски отнесся к дарам, совершенно не заботясь о его сохранности. Столкнувшись же с необходимостью дальнейшей отработки, начали они бережней обращаться с конструкциями.

Тит за дело принялся, выдумывая, как бы ловчее пешим против конных. Вот только получалось, как говорят: «и смех, и грех»: в первый же день под копыта угодил, да только Богу одному ведомо, как не покалечиться ухитрился. Впрочем, этот инцидент совершенно не отбил у Тита охотку к занятиям, и, оклемавшись, через пару дней он снова за дело принялся. Единственно, что теперь уже не на лошадь пер, а из пацанов выбрав несколько человек и попарно усадив их на плечи друг другу, продолжил свои эксперименты.

Стараниями Леля в специально отведенном рукаве наконец появилась первая мельница с водяным приводом. Тут, правда, сказался недостаток опыта. Поработав всего день, треснул шкив, заклинив механизм передачи усилия с колеса на жернова. Балка, служившая валом, лопнула, попутно повредив еще пару механизмов.

– Шибко длинный, – и так и сяк изучив поломку, сделал вывод Лель. – Иначе надобно. Его бы покороче…

– Так то – все переделывать придется, – уныло отозвался трудовик, втайне гордившийся своей конструкцией.

– Вон жердина какая, – не замечая реплики товарища, в своем традиционном стиле продолжал Лель. – А ты – березу сюда. Нет бы спросить поперву. Тут дуб нужен.

– Так тебе же чертежи поперву показывал! – опешил трудовик.

– Жердину – дубовую, да обхватить обручами, – Лель замолчал, тщательно изучая место излома. И хоть нет-нет, да выбешивала Булыцкого неторопливая манера общения товарища его, а ведь и он залюбовался, следя за движениями старика. Тот, внимательно изучая породу, то ладонь прикладывал, то ухо. То костяшками пальцев несколько ударов отбивая в места определенные, ладонью другой руки водил по балке, словно бы что-то там выискивая и выслушивая. – Тут, – управившись, уверенно ткнул он пальцем в одну точку, – тут и тут. Тогда сдюжит.

– А на меня не серчай, – продолжал он. – Картинки-то показывал; таить тут нечего, да только не растолковывал, что да зачем. Знал бы я, на что все это, так и сразу бы растолковал. Вон как с кузовками твоими да машинами для бега.

– Прости, – сообразив, что старик-то и прав, стушевался Булыцкий.

– Будет тебе река жернова ворочать, – усмехнулся старик. – Не кручинься.

– А чего только мне-то? – воспрянув, снова подбоченился пожилой человек. – Наша с тобой – первая. Пока отработаем, да притрем, да привыкнем, а там – и еще повырастут мельницы. Дело-то не хитрое, а полезное ух как!

– А жердину дубовую надобно бы.

– Ох, заладил: дубовая, дубовая. Будет тебе она!

– Обтесывать – беда, – не слушая, скорее сам с собой рассуждал мастеровой. – Умаешься топорами тюкать.

Теперь уже пенсионер призадумался. Крепко так. В самом деле, зациклившись на производстве бумаги, он и как-то из виду упустил совсем, что, имея в распоряжении механический привод, можно внедрять новые методы производства. Та же самая пилорама! Механизм практически есть. После успеха с косой-литовкой не виделось пришельцу проблем в изготовлении полотна пилы большого размера. Только балку бы прочнее!

Да, повозиться придется, но игра стоила свеч. Ведь в конце концов еще в Древнем Риме использовались такие! А с тех пор времени утекло уже сколько! А раз так, то, отправив за кузнечных дел мастеровыми, начал, советуясь с помощником своим башковитым, эскизы первые набрасывать пилорамы будущей.

Вот только уже сейчас понятно было: еще одно колесо ладить придется. Очень пришелец сомневался, что усилия, передаваемого неторопливым течением реки, хватит на то, чтобы раскрутить сразу оба механизма: и жернова мельницы, и вал пилорамы, хотя попробовать стоило.

– Да и квадрат он круга зело крепче будет, – все так же монотонно бубнил плотник. – Круг – он хитрец: как не переверни, а все не свалишь. Крутиться да вертеться будет, а все одно, не обманешь. Да, прочности в нем нет, сметка только и одна. А в квадрате хитрости нет. Мощь да крепость. С места не сдвинуть да не переломить. Квадрат надобен, – словно бы читая мысли товарища, разговорившись, не мог остановиться старик.

– Ты, Лель, вот чего, – встрепенулся пенсионер. – Теперь ведомо тебе, на что оно все. Ты за труд не сочти да сделай, чтобы чин чином все… – и пока мастер по привычке своей переваривать начал информацию, предпочел быстренько смыться, понимая, что этот разговор может затянуться до самого вечера.

Впрочем, причиной бегства был не только специфический стиль общения плотницкого. В посаде уже поджидал его смекалистый парнишка по имени Ерш, от безысходности на эксперименты готовый. А тут еще в сукне потребность, а к ней – обида на ткачей местных. И хоть несколько централизованных заказов оживили интерес со стороны и купцов, и мелких производителей, в очередной раз показалась слабость одиночек-поставщиков: и текстура, и цвета материи получились настолько разными, что даже и кузовки оттенками пестрели всякими! А что там говорить о форме для потешников?! А времени на это все надобно – так и просто беда. Вон, пока под кузовок убранство полотна готовили: меряли, резали, сшивали, пока с потягами лаялись, не желавшими нововведение принимать, ибо за нее, как выяснилось, им и расплачиваться надобно было, оно и времени утекло – прорва. Так что уже и не чаял Булыцкий, что хоть и к Рождеству хотя бы и половину мальцов одеть успеют.

А тут еще, как на грех, бабы-пряхи, как одна, особачились на пенсионера за то, что с прялками новыми выработка увеличиваться начала, а с ней и цены вниз поползли. А обозлившись, нет-нет, да при встрече кто с коромыслом, кто с поленом, а кто и с тряпкой мокрой гонялись за новатором, вереща и причитая на все лады.

– Ах ты аспид проклятый! Душегуб!

– Сказано же, – тикая от очередной разъяренной бабы, орал в ответ Николай Сергеевич, – прялки с колесами берите!

– Он еще указывать будет! Мужью прялку на чертовщину его сменить! Бога побойся!

– Вот и сиди с пряжей своею никому не нужной! А я еще сподоблюсь да соседкам твоим раздам!

– Тьфу на тебя, проклятый! – запнувшись и со всего маху влетев в заросли крапивы, всхлипывая и размазывая по лицу слезы, выругалась преследовательница.

– Ух, упертые, – переводя дух, проворчал Булыцкий. Впрочем, эта погоня, в отличие от многих предыдущих, дала пищу для размышлений. Ведь если в лоб не получается задачу решить, то почему бы не попробовать иначе? Пусть мужья и дарят бабам своим станки ножные, но не прялки. А раз так, то имело смысл разузнать, кто в последнее время к кому сватался, да попробовать диковины свои предложить. Только в этот раз – уже не безвозмездно, ибо понял вещь простую пришелец: дармовое и не ценится совсем.