Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941-1942 - Сергей Михеенков

По стилю видно, что приказ продиктован по горячим следам увиденного и пережитого. Армию необходимо было удерживать от распада. И Ефремов держал ее, в том числе и крайними мерами.

Тем временем Восточная группировка 33-й армии продолжала попытки атаковать немцев в районе Пинашина с целью деблокады своей Западной группировки. 19 февраля в упорном бою, в ходе которого обе стороны понесли большие потери, в том числе и в танках, батальоны 266-го и 129-го полков 93-й стрелковой дивизии ворвались на окраины Пинашина. Но удержаться там не смогли. Стрелкам помогала армейская авиация. Было сделано 24 самолетовылета. Артиллерия выпустила 828 снарядов. Потери: 298 раненых. По поводу числа убитых в донесении сказано: «Данные о числе убитых могут быть уточнены только при светлом времени…» Как будто не было списков рот и батальонов, участвовавших в бою, а надо считать убитых по черным бугоркам в поле перед Пинашином… Далее в донесении: «Части дивизии до 4-х раз поднимались в атаку. Но каждый раз были прижаты к земле сильным арт. мин. и пуль. огнем. Танки 5 тбр (2 Т-34), ходившие в атаку на Пинашино, в результате боя имеют потери: 1 Т-34 – сгорел; 1 Т-34 – разбита башня прямым попаданием снаряда большого калибра, Т-26 подбит. Остальные танки участия в атаках не принимали, так как разбитые танки (Т-34 и Т-26) закрыли вход на окр. Пинашино».

Среди причин, которые препятствовали выполнению приказа по взятию Пинашина, генерал Эрастов называл следующие: основная масса солдат, брошенных на Пинашино, состояла из необученного пополнения, которое прибыло в дивизию накануне боя, и не была обучена хотя бы стрельбе из винтовки и метанию ручных гранат, отсутствие командного состава взводного и ротного звена, боязнь артогня. «Командиры не могли поднять залегших под огнем противника бойцов и повести их в атаку. Многие командиры, поднимавшие бойцов для броска в атаку, были вынуждены ходить от бойца к бойцу, в результате чего огнем противника были выведены из строя». Далее:

«Противник с момента накапливания частей на исходном рубеже создал перед передним краем своей обороны сильный НЗО из арт-, мин– и пульогня, не позволяя пехоте подняться для броска в атаку и отсекая пехоту от наступающих танков. Засечь ОП артиллерии и минометов противника для их подавления не представлялось возможным ввиду отсутствия средств разведки в артчастях дивизии. Большинство стреляющих арт. и мин. батарей противника вело огонь с участков соседей (особенно из района Игнатьево, Ивановское, Букари), которые одновременно с нами наступление не вели, чем давали противнику возможность концентрировать свой огонь в районе Пинашино.

Задачу по овладению Пинашино продолжаю выполнять вне зависимости от причин, указанных выше, принимая самые жесткие меры против трусов и шкурников, не желающих продвигаться вперед.

Для оказания помощи командирам частей в выполнении задачи в части брошены все наличные силы командиров штаба и политотдела.

Части дивизии вновь атакуют Пинашино в 8.00 20.02.42 г.

Прошу приказания соседу справа о более активных действиях на своем участке для сковывания противника»[106].

Но и на следующий день опорный пункт Пинашино взять 93-й не удалось.

В середине 80-х годов теперь уже прошлого века я побывал в тех местах. Застал очевидцев тех страшных боев. Старик, бывший железнодорожный стрелочник, рассказывал, что, когда наступила весна 1942 года и начал таять снег, убитые вытаивали тремя слоями. Они лежали буквально друг на друге перед деревушкой Пинашино. А теперь ее уже и нет на свете, той деревни, за которую полегли сотни бойцов 93-й стрелковой дивизии.

Комбриг Онуприенко – это можно понять по ходу и характеру боев, которые все эти дни и месяцы шли под Угрюмовскими высотами, Пинашином и Захаровом, – пытался пробиться к окруженным, чтобы исправить свою первоначальную ошибку, которая оказалась роковой. Но ничего у него, одного с тремя слабыми дивизиями, не вышло.

А генерал Кондратьев в это время беспробудно пил.

2 апреля 1942 года член Военного совета 33-й армии М. Д. Шляхтин телеграфировал в штаб Западного фронта: «Кондратьев продолжает пьянствовать. Сегодня напился до того, что работать был не в состоянии».

6 апреля 1942 года руководитель комиссии, присланной специально для проверки работы генерал-майора А. К. Кондратьева, начальник Политуправления Западного фронта В. Е. Макаров в итоговом документе по результатам работы комиссии записал: «Кондратьев совершенно разложился. Человека, которому можно было бы поручить руководство штабом, сейчас нет. В интересах дела считаю необходимым Кондратьева немедленно снять и прислать из фронта человека на должность начальника штаба армии. Безобразий в штабе много».

11 апреля новый член Военного совета армии Р. П. Бабийчук, прибывший в Износки вместо Шляхтина, характеризовал начштаба так: «В работе вял, совершенно безынициативен; работой отделов товарищ Кондратьев не руководит. В результате работа оперативного отдела поставлена плохо, еще хуже – работа разведотдела. Состояние этой работы в частях совсем плохое. Кондратьев систематически бывает пьян. 6 марта 1942 года он в пьяном виде подписал явно невыполнимый боевой приказ. В результате части понесли ненужные потери. 3 апреля 1942 года он явился на доклад к бывшему члену Военного совета Шляхтину при сильном опьянении, а на следующий день это категорически отрицал. О пьянстве и безделье Кондратьева знают все в штабе и частях, в силу чего авторитета Кондратьев никакого не имеет».

Имея под рукой ежедневные сводки боевых действий, можно посмотреть, что же происходило в окопах и на снежных полях под Износками и под Вязьмой в те дни, когда подписывал свои «пьяные» приказы Кондратьев.

6 марта 1942 года: полки 110-й, а также 24-й лыжный батальон атаковали в направлении высоты 164,0 в районе Игнатьева; на рубеже реки Истры были встречены мощным огнем противника, который не был подавлен артиллерией; атака захлебнулась, потери: 28 человек убитыми и 115 ранеными. 222-я стрелковая дивизия 774-м и 479-м стрелковыми полками повела наступление в обход разъезда Угрюмово в направлении высоты 178,0 с задачей: перехватить моммуникацию Юхнов – Гжатск севернее Ивановского. Встречены сильнейшим перекрестным пулеметным огнем. Ни одна из огневых точек не была подавлена артиллерией. Полки понесли большие потери. На следующий день командарм телеграфировал в Износки из-под Вязьмы: «Большей глупости не придумаешь, как наступать днем и губить людей. Ночью, только ночью наступайте и наносите удар врагу. Не губите зря людей и не поощряйте врага своими неудачами»[107].

2 апреля 1942 года: 110-я и 222-я после пятиминутного огневого налета поднялись в атаку; 110-я вскоре залегла на подступах к Тулизову, два полка 222-й прошли 100 метров и были остановлены возле заграждений из колючей проволоки. Снайперы Западной группировки Рыжков и Григорьев (338-я стрелковая дивизия) в этот день уничтожили восточнее Цинеева 5 немецких солдат. Дивизии держали оборону на прежних позициях.