Ворон. Кочевые дороги - Виктор Дубровский

— Чшшшшшшш, тихо, — повертела головой, — лошади. Пятнадцать или шестнадцать.

Вот слух! Я ничего не слышал. Киска подтвердила про коней. Я осторожно, между кустами, выполз на косогор, смотреть. Действительно, с запада движется небольшой караван из пяти всадников и пяти лошадей с грузом. Все всадники с заводными, итого пятнадцать лошадей. Ехали они неспешно, так что время на подготовку встречи у меня было. Я приказал всем сидеть, не рыпаться, а сам пошел к источнику.

Я залёг за камнем, так, чтобы видеть прибывших людей. Пятеро. В разномастных одеждах — кто в халате, кто в кожаной куртке. На головах повязаны желтые платки. Они подходят к моим пленникам, о чём-то разговаривают, переходя на повышенные тона. Старшой сидит на лошади, не слазит. Кардинал достаёт из-за пазухи медальон, показывает прибывшим. Главарь что-то вытягивает из-за пазухи, тоже видимо значок, подносит к носу кардинала. Один из бандитов склоняется к кандалам и пытается их поковырять ножом. Встаёт и мотает головой. Кардинал что-то говорит, прибывшие оглядываются по сторонам. Никакой агрессии к моим пленникам. Похоже, прибыла красная армия, то есть желтые повязки. Все дружно друг на друга начинают орать, кардинал машет руками. Не зря он мне не нравился. Я достаю пистолет, взвожу курок и передёргиваю затвор. Сейчас всё прояснится, кто такие. Старшой даёт команду и бандюки осматриваются. Кардинал орет:

— Хэй, Атын, иди сюда! Быр-быр-быр! Быр-быр!

Наверное, обещает сохранить жизнь. А может быстро убить, кто их, дикарей, разберёт. Шустро же, ты, гадёныш, забыл, что ко мне надо обращаться Гражданин Начальник. Ничего, я тебе морду подрихтую. Бурчу: "Это смутно мне напоминает индо-пакистанский инцидент"[25]. Двое душманов стоят возле пленников, вкладывают стрелы в луки, двое с обнаженными саблями осторожно двигаются ко мне. Мне показалось, что гуманоиды под каким-то веселящим препаратом. Главарь готовит аркан.

Хорошо сгруппировались, орёлики, все почти на одной прямой. Двое подходят всё ближе. Из меня полковник Кассад неважнецкий, конечно же, но попытаться надо. Я встаю в позицию "стрельба с колена" и жму курок, стараясь попасть в лучников. Восемь выстрелов подряд, четыре трупа. Быстро перезаряжаю пистолет. От звука выстрелов лошади с места ломанулись в разные стороны, главарь с перепугу чуть не свалился на землю, и конь его несёт куда-то в пампасы. Кардинал видит меня, орет что-то визгливым голосом, матерно ругается, дико смеётся. Похоже, у него крыша едет. Выстрелы для всех были шоком. Мои пленники зарылись мордами в землю. Смотрю на убитых. Один ещё шевелится. Ничего личного, ткнул копьём в горло, сюрпризы за спиной мне не нужны. Главное, не впускать это в сердце. Мои ещё больше пугаются, просто дрожат от страха. Кардинал сидит, обняв голову, и воет. Всё. Выбор сделан. Отряды освобождения Красного Востока идут лесом. Красная армия всех сильней, но последним смеется тот, кто стреляет первым. Я не фанат Ломброзо, но, безусловно, в его теории есть рациональное зерно. Рожи убитых, а это действительно были рожи, вызывали чувство брезгливости. Степняков, с точки зрения европейца, красавцами назвать сложно, но покойники превосходили в своём уродстве всё виденное. И откуда такие берутся? Наверное, сбежали с каторги.

Девки примчались на выстрелы. Нет, это неисправимо во всех мирах. Любопытство вам имя. Я насупился и высказал своё неудовольствие. Воспитывать, воспитывать и воспитывать! Девахи потупились и изобразили полное раскаяние. Ага, так я и поверил. Разбежавшиеся лошади потихоньку успокаиваются и подтягиваются к воде. Главарь, похоже, с концами ушел в пампасы. Ну и хрен с ним, теперь уже ничего не изменить. Зато мы теперь при транспорте и сегодня же двинем к нормальным людям.

На вьючных лошадях были приторочены по четыре фаянсовые фляги, сильно мне напоминающие по форме наши канистры, литров по десять каждая, связанные попарно. Показываю девушкам — снять! Сообща сняли, на прямую эксплуатацию женского труда у меня не хватает совести, а девушки, похоже, приучены к такому. Запечатаны фляги сургучом с оттиском какой-то загогулины. Я ножом привычно отколупал сургуч и вытащил пробку. Понюхал — водка! Валять ту Люсю, это водка! Я приложился на пару глотков. Именно она, родимая, да весьма и весьма хорошего качества. Ура! В сельпо казёнку завезли! Двести литров, с ума сойти. Мы взяли караван бутлегеров! Я прикладываюсь ко фляге ещё раз. Девушки спрашивают, что это. Отвечаю, что это яд. Аргыы. Арака. Аль кохоль. Они морщатся, видать, не одобряют крепких напитков. Я беру под уздцы лошадь, киваю моим красоткам, и мы отвозим груз в аул. Надо всё попрятать, с собой таскать ненужное ни к чему, а выкидывать… Покажите мне мужика, который выльет водку. В ауле освободили от емкостей коней, я с собой оставил одну флягу. Возвращаемся к источнику, собираем всех лошадей в кучу. Девахи начинают паковать баулы. Снова крик. Теперь это уже Даяна. Всадники!

Чёртичё. Не оазис, а проходной двор. В горячем мареве я вижу на горизонте силуэты. С северо-запада, но далеко, очень далеко. Это может быть, вообще за горизонтом, миражи в пустыне — обычное явление. Силуэты скользили беззвучно, как призраки. Меня передернуло — вспомнился всадник без головы. В этом мире всё не так, странные сны, умирающие от одного слова бандиты. Ещё не хватало призраков и моя крыша, величаво махая крыльями, полетит в далёкие дали. Но всадники приближались. И было их тьма тьмущая. Полусотня, не меньше. Не, человек двадцать. Но всё равно, это не мелкая шайка бутлегеров, это, похоже, ко мне едет Абдулла. Я ещё раз пожалел, что не прихватил с собой автоматы.

Я порылся в рюкзаке и достал стеклянные брошки, что покупал для соседки. Абсолютно китчевые вещи, диаметром сантиметров шесть, желтый сплав, облепленный разноцветными стекляшками. Потрясающей попугайской расцветки, аж в глазах рябит. Их достоинство — блеск, размер и дешевизна. Умирать, так, по крайней мере, господином и автократом. Надеваю куртку. Жаль, что я не умею накручивать чалму, а то изобразил бы индийского набоба. Цепляю брошь к куфие на лоб, а вторую — на лацкан. Перепоясываюсь самым богатым из имеющихся поясов, вешаю золотой кинжал справа, а свой нож — слева. Забираюсь на коня. Уже взведённый пистолет прячу за борт куртки. Я готов, я — Зульфакар Восточного Халифа и правая рука Кортеса. Нефритовый жезл Великого Инки и железное яйцо Нергала. Я возвышаюсь над миром, сидя на своем Буцефале.

— Это боотуры Улахан Тойона рода Белого Коня, — заявляет вдруг Сандра.

Я вопросительно вздернул бровь.

— Бунчук, — лаконично пояснила девушка.

Ну, вот и ОМОН прибыл.

тут и сказочке перерыв.