Тайные операции Второй мировой. Книга о военной разведке. 1944 год. - Владимир Лота

События, которые произошли в ноябре — декабре 1942 года под Сталинградом, изменили мнение британского верховного командования о боевых возможностях Красной Армии.

После разгрома немцев под Сталинградом Харламов еще несколько раз встречался с фельдмаршалом Бруком. Как правило, все встречи происходили во второй половине дня.

4 июня 1944 года Брук ждал Харламова в 22 часа. Разговор предстоял важный, иначе бы Брук не стал его беспокоить.

Через несколько минут машина, в которой находились вице-адмирал Харламов и сопровождавший его офицер, мчалась по мокрым лондонским улицам. Только что прошел дождь, Харламов приказал водителю сбавить скорость. Адмирал придерживался правила: прибывать на встречу с высшими военными чинами Британской империи в точно назначенное время. До встречи с Бруком было еще пятнадцать минут.

Машина подъехала к мрачному серому зданию. Харламов вошел в затемненный парадный подъезд. Его встретил адъютант и провел в комнату заседаний.

За длинным столом сидели фельдмаршал А. Брук, главный маршал авиации Ч. Портал, адмирал флота Э. Каннингхэм, их помощники и переводчики.

Несколько секунд в зале сохранялась тишина. Харламов смотрел на Брука. Фельдмаршал молчал. Тишину, предвещавшую нечто необычное, прервал адмирал флота Эндрю Каннингхэм. Обращаясь к Харламову, он сказал:

— Адмирал, мы пригласили вас, чтобы сообщить новость чрезвычайной важности. Через два дня мы начинаем операцию «Оверлорд». Союзные войска готовы к броску через Jla-Манш. Мы приглашаем вас присутствовать при высадке наших войск на побережье Франции в качестве наблюдателя от нашего русского союзника...

Новость действительно была чрезвычайно важной. Более двух лет Красная Армия, неся тяжелые потери, сдерживала натиск германских армий, которые рвались к Москве, Ленинграду и в южные районы России. Победы Красной Армии под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге переломили развитие событий на советско-германском фронте. Харламов знал, что летом 1944 года Красная Армия нанесет по германским войскам новый удар, который может окончательно лишить германское командование стратегической инициативы. Союзники это тоже понимали. Настало время и англо-американцам совершить бросок через Ла-Манш.

— Могу ли я сообщить об этом в Ставку Верховного Главнокомандования? — спросил Харламов.

— Как вы догадываетесь, адмирал, предстоящая операция — величайший секрет, — сказал фельдмаршал Брук. — Как представитель союзной державы, вы должны быть заинтересованы в сохранении нашей тайны...

По интонации голоса Брука Харламов понял, что фельдмаршал не случайно сказал «нашей тайны». Он хотел подчеркнуть причастность адмирала к предстоящим событиям и его ответственность за секретные сведения, о которых ему только что сообщил адмирал флота Кан-нингхэм.

— Я не могу исчезнуть из Лондона, не поставив в известность начальника Генерального штаба, — сказал Харламов.

В зале вновь застыла тишина. Начальники штабов думали. Брук, главный среди всех присутствующих, сказал:

— Ну, хорошо, адмирал, вы можете сообщить об этом в Ставку.

Помолчав несколько секунд, он добавил:

— Полагаю, вы передадите это сообщение в Москву по закрытому каналу. О целях вашего отъезда из Лондона не должны знать члены вашей семьи.

— Разумеется, господин фельдмаршал, я приму все меры, чтобы мой отъезд из Лондона остался незамеченным. Надеюсь, вы не возражаете, если я возьму с собой адъютанта.

Возражений не последовало[107].

Брук завершал встречу:

— Операция начнется в ближайшие дни. Сегодня утром мы получили сообщение об улучшении погоды. Дождь прекращается. Ветер тоже. Это значит, что окончательное решение будет принято завтра утром. Готовьтесь к походу, адмирал, — сказал Брук, прощаясь с Харламовым. — Вас ждут в Портсмуте на крейсере «Мавришес» 2 июня...

Возвратившись в миссию, вице-адмирал Харламов направил начальнику военной разведки генерал-лейтенанту Ильичеву срочное донесение:

«Фельдмаршал Брук сообщил, что операция «Оверлорд» начнется в ближайшие дни. Окончательное решение будет принято 2 июня. Приглашен принять участие в операции союзников. Прошу вашего согласия».

Донесение Харламова было немедленно доложено заместителю начальника Генерального штаба генералу армии Антонову. Он знал о том, что операция союзников должна была начаться 31 мая. Об этом Антонову сообщили военные атташе США и Англии, с которыми он встречался в конце апреля в Генеральном штабе. С открытием второго фронта в войне против фашистской Германии наступал новый, завершающий этап. Антонов знал, что тот, кто вынужден воевать на двух фронтах, обречен на поражение. Разгром фашистской Германии стал неизбежен.

Антонов считал, что участие Харламова в операции союзников было необходимым. Красная Армия и военно-морской флот еще не имели опыта проведения совместных операций такого масштаба, как «Оверлорд».

Количество войск, предназначенных для переброски через Лa-Манш, союзники держали в строжайшем секрете. Процесс подготовки к вторжению тоже являлся строгой военной тайной. 10 марта 1944 года английский военный кабинет принял постановление, по которому въезд и выезд населения из районов, имевших отношение к исходной позиции, без разрешения властей запрещался. Были отменены отпуска для всех военнослужащих; дипломаты всех стран, кроме СССР и США и доминионов, не могли покидать Великобританию без специального на то разрешения. Они также не могли посылать или получать через курьеров, по телеграфу или диппочтой не проверенные цензурой сообщения.

Вице-адмирал Н. М. Харламов, вспоминая дни, предшествовавшие операции «Оверлорд», писал: «В интересах скрытности штаб, разрабатывающий операцию, на два месяца был полностью изолирован от внешнего мира. Никто из штабных работников не имел права выходить за пределы установленной и строго охраняемой зоны. Внешняя телефонная связь в помещениях отсутствовала. Вместе с тем был специально сформирован фиктивный штаб группы армий, расположенный в Юго-Восточной Англии. Он занимался планированием вторжения через Па-де-Кале и искусно снабжал фашистскую агентуру ложными сведениями. Были также приняты меры и для подавления системы технического наблюдения противника. Еще задолго до вторжения союзники знали почти все места расположения радиолокационных станций на французском побережье, но не разрушали их, намереваясь вывести эти станции из строя в такой момент, который исключал бы возможность их восстановления к началу операции. Радиолокационные станции были подвергнуты массированному воздушному удару за три дня до высадки, что существенно нарушило вражескую систему технического наблюдения»[108].

Строгие требования секретности, окружавшие все, что было связано с подготовкой операции «Оверлорд», и ограничивавшие передвижение и контакты иностранцев, проживавших в Лондоне и в районах сосредоточения экспедиционных войск союзников, не распространялись на членов советского посольства и сотрудников советской военной миссии.