При вспышке молнии - Барбара Босуэлл

— Ты никуда не поедешь, Дана. — Схватив за руки, он притянул ее к себе. — Я сказал, что хочу, чтобы между нами все оставалось как прежде, но так быть не может.

У Даны екнуло сердце.

— Еще один эксперимент вроде вчерашнего тоже не получится, — проговорила она дрожащим голосом.

Держа ее запястья одной рукой, другой Уэйд обнял ее за талию и прижал к себе, так крепко, чтобы она почувствовала, насколько он возбужден. Он целовал и слегка покусывал ее шею.

— Это… не… эксперимент, — прошептал он над самым ее ухом, делая ударение на каждом слове. — Уразумела, Шилли?

Дана была в смятении. Чего она хочет: чтобы он отпустил ее или чтобы крепче обнял? Она вцепилась в его рубашку, никак не решаясь ни оттолкнуть Уэйда, ни прижать к себе.

— Зачем ты это делаешь, Саксон? Боишься провести здесь скучный вечер? Вчера ты не испытывал ко мне ни малейшего желания, а теперь ты…

— Не испытывал желания?! — Уэйд явно был ошарашен. Он сжал ее ладони, задев костяшками пальцев грудь. У Даны сердце ухнуло куда-то вниз. — С чего ты это взяла? Ничего себе. Не испытывал желания! — Он почти кричал. — Ну-ка посмотри, похоже, что я не испытываю желания? — Он крепче прижал к себе ее бедра. — Я сгораю от страсти, Дана, и то же самое было вчера, но твои родители смотрели внизу телевизор, а рядом тусовались Эмили и ее подружки. Черт, кажется, и Энтони с приятелями были где-то неподалеку. Полный дом народу.

— Ты сказал: «Это какой-то бред, я не могу». — Горло перехватило при воспоминании о том, какую боль причинили ей эти слова.

Он кивнул.

— Конечно. Подумай сама, Дана! Взгляни на все моими глазами. Мы были в твоей комнате, а вокруг нас дом кишел людьми. А что, если бы нас застукали? Нам нужно было остановиться!

Его объяснение звучало довольно разумно. Интересно, почему оно не пришло ей в голову раньше, подумала Дана. И тут же поняла, почему. Потому что она была ошеломлена нахлынувшим на нее чувством к Уэйду и смущена собственной неопытностью. Склонив голову набок, она посмотрела ему в глаза:

— Я… я думала, что ты остановился по другим причинам.

— Вот, значит, как, подругам причинам. И главная, конечно, в том, что я ничего к тебе не чувствовал. — Он задумчиво наморщил лоб. — Поэтому ты так по-свински вела себя?

— Вовсе не по-свински, просто независимо.

Уэйд хмыкнул.

— И поэтому ты выгнала меня, когда позвонил Кормак?

— При чем тут Кормак, это был Шон. — У нее пересохли губы, и она провела по ним кончиком языка; Уэйд замер, не сводя с нее глаз.

Шон… В его сознании что-то мелькнуло, но он быстро отогнал все посторонние мысли. Сейчас для него существует только один человек с фамилией Шилли — Дана, которую он держит в своих объятиях.

Она, оказывается, думала, что не интересует его. Уэйд все еще не мог оправиться от пережитого потрясения. Все встало на свои места. Он чувствовал себя самым несчастным человеком на земле, а виной всему было нелепейшее недоразумение, которое можно было разрешить в несколько минут. Но вместо этого ему пришлось страдать двадцать четыре нескончаемых часа. Он думал раньше, что такие нелепые истории происходят только со скудоумными персонажами дурацких телесериалов, но вот это случилось с ним самим и с Даной. Есть от чего смирить гордыню.

Уэйд смотрел на прелестное лицо, любуясь нежной кожей цвета слоновой кости, легкой россыпью веснушек на носу, лучистыми голубыми глазами. Его взгляд задержался на чувственных губах, и он понял, что должен сейчас же ее поцеловать.

— Я хочу тебя, Дана, — хрипло проговорил он, все крепче прижимая к себе. — Хотел вчера и хочу теперь. Я хочу тебя. — И он припал к ее губам.

С тихим стоном она ответила ему. У обоих было такое чувство, словно не прошло ни минуты со времени их вчерашнего поцелуя. Оба так же трепетали от едва сдерживаемой страсти. Поцелуй становился все более пламенным, все более жгучим, все более исступленным, и наконец они, чуть не задохнувшись, прервали его.

— Во избежание дальнейших недоразумений, — сказал Уэйд, — сообщаю, что единственная причина, по которой сейчас я оторвался от тебя, состоит в том, что все-таки нужно дышать. — Осыпая горячими поцелуями ее шею, щеки, он добавил:

— Я не хотел останавливаться, но, если бы я этого не сделал, мы оба скончались бы от кислородного голодания.

— Саксон, ты — кусок прикола, — засмеялась Дана, прижимаясь к нему.

— А ты — балда, которая делает самые нелепые выводы из…

— Нелепые — неподходящее слово.

— Как скажешь, Шилли. — Уэйд обхватил ее голову обеими руками и снова завладел ее ртом в поцелуе, которого жаждали оба, глубоком, крепком и жарком.

Дана дрожащими руками провела по его плечам, спине. Вытащила рубашку из-за пояса и с наслаждением прикоснулась к его телу.

— Мы одни, — прерывающимся голосом проговорил Уэйд. — Я не хочу сегодня останавливаться.

У Даны ослабели ноги. Сейчас произойдет то, о чем она так отчаянно мечтала. Уэйд будет любить ее. Пережив горе от мысли, что он отверг ее, что дружба их кончилась навсегда, она могла только благодарить судьбу, которая свела их сегодня и все исправила. И любить Уэйда.

Дана взглянула на знакомое с детства красивое лицо, и волна нежности захлестнула ее. Потребовались эти двадцать четыре часа, исполненные безнадежности и одиночества, чтобы она поняла:

Ее чувство куда больше, чем просто влечение. И куда глубже, чем дружба.

Ею владело нечто, объединяющее в себе все эти ощущения, и она знала, что это. Любовь. Она влюблена в Уэйда Саксона. Дана улыбнулась.

— Саксон, если ты остановишься сегодня, я точно снесу тебе башку кочергой.

Он подхватил ее на руки и понес на широкий кожаный диван. Дана обвила руками его шею, наслаждаясь небывалым удовольствием. Это было так романтично, так чувственно, просто как в сказке.

Она уткнулась лицом в ямочку возле ключицы и вдохнула волнующую смесь запахов мыла, лосьона и особого, только Уэйду присущего аромата.

Уэйд опустил ее на диван, сел рядом, быстро снял с нее жакет и принялся расстегивать блузку. Она не успела опомниться, как он стянул и ее — заодно с лифчиком.

Дану вдруг сковал стыд. Она сделала над собой огромное усилие, чтобы не прикрыться руками.

— Экий ты шустрый.

Уэйд засмеялся.

— Да, мне говорили. — Он накрыл ладонями ее груди, затем наклонился и прихватил губами набухший сосок.

Дана ощутила, как бурно отозвалось все ее тело, застонала и выгнулась ему навстречу. Он продолжал ласкать ее, пока она не выкрикнула его имя голосом, осипшим от желания. У нее было такое чувство, будто внутри разливается какая-то огненная лава.