Явился паук - Джеймс Паттерсон

Натан подошел к месту, где сидел Гэри. Светлорусый, атлетически сложенный Гэри сейчас походил на повзрослевшего бойскаута.

— Этот человек — такой же порядочный, как и мы с вами. И я это докажу. Он — порядочный, запомните это! Есть для вас еще один факт: Гэри Мерфи — безумен. Должен вам сказать, что я и сам — слегка сумасшедший. Слегка. Вы уже это заметили. Мисс Уорнер обратила на это ваше внимание. Так вот, Гэри Сонеджи В ТЫСЯЧУ РАЗ БЕЗУМНЕЕ! Это самый ненормальный человек изо всех, с кем мне доводилось встречаться! Итак, я встречал Сонеджи. И вы тоже встретитесь с ним. Это я вам обещаю. И когда вы встретитесь с Сонеджи, вы уже не сможете осудить Гэри Мерфи. Вы полюбите Гэри Мерфи и будете переживать за него в его борьбе с Гэри Сонеджи. Гэри Мерфи не может быть осужден за убийства и похищения, совершенные Гэри Сонеджи!

Энтони Натан принялся вызывать свидетелей. К моему удивлению, среди них оказались преподаватели Вашингтонской частной школы, а также некоторые ученики. Были и соседи Мерфи из Делавэра. Со свидетелями Натан обращался ласково, четко формулировал вопросы. Он им нравился, и они ему доверяли.

— Пожалуйста, назовите присутствующим ваше имя.

— Доктор Нэнси Темпкин.

— Ваш род занятий?

— Я преподаю историю искусств в Вашингтонской частной школе.

— Вы знали Гэри Сонеджи?

— Да, знала.

— Был ли мистер Сонеджи хорошим учителем? Или давал поводы усомниться в своей пригодности к педагогической деятельности?

— Нет, ничего подобного я не замечала. Он был очень хороший учитель.

— Почему, доктор Темпкин?

— Он обожал как свой предмет, так и учеников. Это был самый любимый учитель в школе. Его прозвали «Чипс», как в фильме «Мистер Чипс».

— Как вы слышали, эксперты-медики считают его сумасшедшим, подозревают у него раздвоение личности. Как вы это восприняли?

— Честно говоря, только так я и могу объяснить происшедшее.

— Доктор Темпкин, позвольте задать непростой в данных обстоятельствах вопрос: был ли подсудимый вашим другом?

— Да, он был моим другом.

— Он все еще им остается?

— Да, я хотела бы видеть Гэри и помочь ему.

— И я тоже, — произнес Натан, — я тоже! На второй неделе суда в пятницу вечером Энтони Натан нанес свой первый «бомбовый удар», сколь неожиданный, столь и драматичный. Все началось с совещания Натана с Мэри Уорнер и судьей Каплан, во время которого Мэри Уорнер впервые за все время повысила голос: «Я возражаю, ваша честь! Я должна опротестовать этот трюк! Трюк!»

В зале стоял шум, пресса в передних рядах была начеку. Судья Каплан приняла решение в пользу защиты. Мэри Уорнер вернулась на место, явно утратив частицу самообладания, и выкрикнула оттуда:

— Почему мы не были проинформированы заранее? Почему об этом не объявили перед судом?

Натан поднял руки кверху, призывая зал к тишине, и сообщил новость:

— В качестве свидетеля защиты вызывается доктор Алекс Кросс, враждебно настроенный и противодействующий свидетель, но при этом — свидетель защиты.

Трюком оказался я.

— Пап, ну давай еще разок посмотрим, — умолял Деймон. — Ну пожалуйста!

— Нет уж, теперь посмотрим новости. Узнаем о жизни что-нибудь новое, помимо вашего Бэтмена и прочих.

— Ну смешной же фильм, — убеждал Деймон.

— Новости — тоже! — сообщил я сыну маленький секрет.

Я не говорил Деймону, что нахожусь в ужасном напряжении из-за того, что в понедельник мне предстоит выступать в суде.

В тот вечер по телевидению передали, что Томас Данн намерен выставить свою кандидатуру на выборах в сенат Калифорнии. Что это — попытка вновь вернуться к активной жизни? Возможно ли, чтобы он был сам замешан в похищении? Пока я не пришел ни к какому выводу. Я просто сходил с ума из-за того, что слишком уж много фактов имело отношение к похищению. Может быть, сообщение из Калифорнии содержало нечто большее, чем казалось на первый взгляд? Ведь я дважды обращался с просьбой разрешить провести расследование в Калифорнии, и оба раза просьбу отклонили. Джеззи имела связи в Калифорнии и пыталась помочь мне, но пока ничего не выходило.

Итак, сидя на полу в гостиной, мы смотрели новости. Джанель и Деймон прижались ко мне. Перед этим мы крутили кино «Полицейский в детском саду» — в десятый, если не в двадцатый раз. Дети считали, что вместо Арнольда Шварценеггера там должен был быть я, но, по-моему, как комический актер Арнольд гораздо лучше. Вообще-то мне он больше нравился в «Бенджи» или в «Леди и бродяге».

На кухне Нана играла в карты с тетушкой Тиа. Со своего места я видел телефон со снятой трубкой — чтобы избавиться от звонков репортеров и разных придурков. Все звонки сводились к одному: буду ли я гипнотизировать Сонеджи-Мерфи в переполненном зале суда? Сможет ли он тогда рассказать, что случилось с Мэгги Роуз Данн? Как я думаю — психопат или социопат Сонеджи? Но я не собирался отвечать на вопросы.

Звонок в дверь раздался в час ночи. Нана поднялась наверх задолго до этого. Деймона и Джанель я уложил около девяти, почитав им на ночь волшебные сказки Дэвида Маколея «Черное и белое».

Пройдя через темную гостиную, я отдернул занавеску. Там стояла Джеззи — точна, как всегда. Я вышел на веранду и обнял ее.

— Пошли, Алекс, — прошептала она.

У нее был план. Она утверждала, что ее план — «никаких планов», но такое редко бывало с Джеззи.

В ту ночь мотоцикл просто летел над дорогой. Мы неслись на такой скорости, что остальной транспорт казался застывшим в пространстве. Позади оставались темные дома, лужайки, скверы. Мотоцикл на третьей крейсерской скорости гудел под нами ровно и спокойно, свет фары плясал по мостовой. Джеззи на лету сворачивала в разные проулки, затем, когда с четвертой скорости мы перешли на пятую и понеслись по бульвару Джорджа Вашингтона, стрелка спидометра указывала сто двадцать миль в час, а на 95-й улице — сто тридцать. Как-то Джеззи обмолвилась, что никогда не ездит со скоростью меньше ста миль в час, и я ей верил.

Так, не останавливаясь, мы как будто пронеслись сквозь пространство и время и приземлились у бензоколонки в Ламбертоне, Северная Каролина. Было шесть утра. Должно быть, мы выглядели несколько странно: негр с белокожей блондинкой и мощный мотоцикл. Работник бензоколонки, казалось, был слегка не в духе. Это был паренек лет двадцати, с наколенниками для катания на скейте поверх голубых джинсов, коротко обритый с высоким гребешком. Таких парней полно на побережье Калифорнии, но никак не здесь. Интересно, как это мода столь быстро докатилась до Ламбертона в Северной Каролине? Наверное, идеи носятся в воздухе.

— С добрым утречком, Рори, — улыбнулась ему Джеззи.