Ударом на удар - Михаил Серегин

Полунин пил охлажденный чай – у Дмитрия было новое увлечение – чай со льдом. Он предпочитал его нынче всем коктейлям, утверждая, что этот простой, но тонизирующий и полезный напиток позволяет ему в момент сосредотачиваться на проблеме и успешно решать ее. Кроме черного, Дмитрий пил и зеленый чай, от коего Полунин отказался, предпочтя ему более традиционный. Прошло минут пять, в течение которых Миронов пытался расправиться с кодом. Наконец ему удалось взломать барьер.

– Ага, – обрадованно воскликнул он, – сейчас посмотрим.

– Ну, – нетерпение Полунина возросло, – что там?

– Так, это федералы... тебя это не интересует... Вот, десять процентов «Нефтьоргсинтеза» с недавнего времени принадлежат фирме «Фин-Трейд-Маркет» в лице ее директора и владельца Капенкина Сергея Анатольевича. Прошу любить и жаловать, – с шутливой улыбкой повернулся к Полунину Миронов.

– Что-о? – подошел к столу Полунин. – Черт, значит, Веселовский был прав! Директора «Консалта» купили... Оправдались самые худшие ожидания...

Владимир закусил губу от досады.

– Остается выяснить, кто такой этот Капенкин и чем занимается его фирма. Думаю, фирма липовая. Но давай посмотрим.

На экране снова лихорадочно запрыгали буквы и цифры.

– Вот, операции на рынке ценных бумаг...

– По крайней мере, я знаю, что те, кто ограбил Веселовского, действуют заодно с теми, кто ограбил мою жену.

– И все же утешительного мало, – крутнулся на кресле Дмитрий, – мало, если бы я не знал тебя.

– И не из таких передряг выбирались, – кивнул Полунин.

– Это все, что я могу для тебя сделать?

– Почти. Если мне понадобится твоя помощь, позволь побеспокоить тебя еще раз по телефону. Подставлять свою голову тебе не придется.

– Мог бы и не предупреждать, – с напускным обиженным видом ответил Дмитрий.

– Ты с Юсуповым давно виделся?

– На той неделе. Юсупов – везунчик! – глаза Дмитрия блеснули завистью, но тут же в них зажегся бескорыстный огонь обожания. – Ничего не делает, а женщины так и вьются вокруг него... Мне бы хоть толику его обаяния!

Полунин не мог скрыть насмешливой улыбки, он знал, что Миронов-младший – ужасно влюбчивый малый.

– Что это ты вдруг сразу о женщинах? – все же удивился Полунин.

– Так, наболевшее... – уклончиво отвел глаза Миронов-младший и вздохнул с притворным сожалением. – Во всем-то ему везет.

– А тебе разве нет? – улыбнулся Полунин.

Миронов с лукавой усмешкой пожал плечами.

– Недавно с ним в казино ходили, – все же снизошел он до объяснения, – так он выигрывает и выигрывает – нет сил его остановить! А потом еще с такими девочками дружбу свел! Пальчики оближешь! Готовы были обе с ним ехать. А меня – по боку! Так он, этот мерзкий ловелас, отказался воспользоваться их услугами. В общем, собака на сене!

– Ладно, не унывай... Ну, мне пора, – Полунин поставил на стол пустую чашку.

– А ты где остановился? – поднял на него глаза Миронов.

– Да пока нигде, – пожал плечами Полунин.

– А давай ко мне, – весело предложил Дмитрий, – я по-прежнему один живу. Так, бывает, пташки залетают, но в основном один. Позвони, когда освободишься. Я заеду за тобой, идет?

– Идет, – благодарно улыбнулся Полунин.

– Прокачу на своем «мерсе».

Полунин достал сотовый, набрал номер Юсупова. У Александра в Москве был магазин, торгующий французскими винами и греческими коньяками. Вот по этому-то номеру и звонил сейчас Полунин.

– «Солнце вин», – отозвалась трубка музыкальным голосом молодой женщины.

– Здравствуйте, я бы хотел поговорить с Юсуповым.

– Представьтесь, пожалуйста.

Полунин выполнил ее просьбу и уже через минуту в трубке зазвучал глубокий сильный голос князя.

– А, Владимир, как дела?

– Я в Москве.

– Где именно? – живо отозвался князь.

– У Миронова, – Полунин поднял глаза на Дмитрия. – К тебе собираюсь, ты как, свободен?

– Я всегда занят, – шутливым тоном сказал Юсупов, – но для тебя всегда свободен.

– Так я еду?

– Жду с нетерпением. Если хочешь, я пришлю за тобой машину, – учтиво предложил Юсупов.

– Не стоит беспокоиться, я доеду сам, – сказал Полунин и отключил сотовый.

На улице его ждало осатаневшее солнце. Лето в Москве было на редкость жарким и душным. В городских фонтанах плескались дети, вывалившие из метро люди напоминали задыхающихся рыб. Полунин поймал такси и назвал адрес. Минут через тридцать он был на месте.

Магазин Юсупова был оформлен со вкусом. Внутри все сияло и лоснилось – стены были задрапированы бордовой тканью, отливавшей бархатом, в глубине салона располагалась стойка с аквариумами, прилавки ломились от обилия вин. Стекло бутылок, истекая поистине солнечным блеском, гасло в мягком сумраке обивочной ткани, бросая терракотовые отблески на пол и поддерживающие потолок колонны, разбросанные по торговому и дегустационному залам. И на фоне всего этого великолепия возвышалась солидная фигура хозяина. Он стоял у прилавка, видимо, вышел из кабинета, чтобы дать указания, а заодно встретить Владимира.

– Ну, здравствуй, здравствуй, – шагнул князь навстречу Владимиру и крепко обнял его, к удивлению продавщиц.

– Рад тебя видеть, – ответил Владимир, – да ты, кажется, потолстел!

Полунин отстранился и окинул князя иронично-добродушным взглядом.

– Возмужал, – заулыбался князь, – от хорошей жизни. Слишком сытой и спокойной, – саркастически добавил он. – С чем пожаловал?

Полунин увидел, что у Юсупова добавилось несколько тонких морщинок возле смеющихся глаз. Князь имел незаурядную внешность, его густые волнистые волосы золотыми волнами спадали на плечи, аккуратно подстриженная темно-каштановая бородка резко контрастировала с волосами, орлиный нос с широкими ноздрями и жестко очерченный подбородок избавляли его неординарное лицо от печати слащавости.

– Я и приехал как раз спугнуть твой покой.

– Пошли в кабинет, там нам будет удобнее, – гостеприимно предложил князь, – сто лет не виделись.

В кабинете Юсупова, обставленном в стиле ретро, с тяжелыми красноватыми портьерами на окнах, столиками на изогнутых ножках из благородных древесных пород и даже трельяжем с овальным, заточенным в прихотливую вязь листьев и стеблей зеркалом, Александр налил в пузатые рюмки коньяку и, поставив одну из рюмок перед Владимиром, стал жаловаться на отсутствие острых ощущений, на будничность жизни, которую он теперь вел, на «молчание чувств».

– Так с чем ты пожаловал? – поднял на друга глаза Юсупов.