Нарушитель спокойствия - Ричард Йейтс

– Ладно, – сказал он и, заметив нужный знак, свернул на красивую, обсаженную пальмами авеню. – Насколько понимаю, если ехать дальше, не сворачивая, мы попадем на Стрип.

Он все понял правильно, и они сняли номер в мотеле на Стрипе, неподалеку от ресторана «Сирано». Вскоре он уже лил виски на кубики льда, обнаруженные в холодильнике, а она скидывала туфли, чтобы растянуться на двуспальной кровати. Они добрались до места, и это было уже кое-что.

– Твое здоровье! – сказал он, салютуя бокалом.

– Полагаю, в первую очередь нам следует снять квартиру, – сказала она. – И это желательно сделать еще до звонка Эдгару Фримену.

Эдгар Фримен являлся их единственной зацепкой – он был режиссером и продюсером в «Коламбия пикчерз», а его дядя дружил с отцом Памелы. На ее письмо он ответил кратким жизнерадостным посланием: мол, с удовольствием встретится с ними «за обедом в киностудии».

– Согласен, – сказал Уайлдер. – Выделим два дня на поиски квартиры. Максимум три.

Они потратили на поиски четыре дня и остались не очень-то довольны результатом. Квартира находилась на одной из улиц к югу от Стрипа, и в плюс ей можно было записать лишь первый этаж с отдельным входом. Гостиная была выдержана в желто-зеленоватых тонах и только выиграла от удаления со стен глазастых репродукций Кина. Спальня произвела на них более приятное впечатление, но в целом это пристанище казалось обезличенным и временным, как номер в мотеле.

– Ничего, это ведь ненадолго, – сказал он на пятый день, когда они выгружали из машины только что купленные продукты, постельное белье и кухонную утварь. – Мы найдем место получше, как только освоимся в этом городе. Во всяком случае, квартира недорогая и со всеми удобствами, включая телефон, а ничего больше нам сейчас и не нужно.

– Я так рада, что мы не заключили сгоряча двухлетний договор аренды, – сказала она, – или что-то типа того.

Он наблюдал за Памелой, когда та говорила по телефону с Эдгаром Фрименом, отмечая ее напряженную, фальшивую улыбку при словах: «Как приятно, что вы меня помните…» – а потом радостный кивок, когда она переспросила: «Сегодня? Это было бы чудесно, если только вас не затруднит… Да, отлично… В половине первого… До встречи, мистер Фримен…»

Всю дорогу от дома до парковки рядом с громоздким, мрачноватым корпусом «Коламбия пикчерз» она держала на коленях копию сценария «Бельвю».

– Фримен? – уточнил вахтер в униформе, дежуривший на проходной. – Второй этаж, четвертая дверь налево.

Добравшись до этой двери, они увидели металлическую табличку с надписью «Компания Фримена».

– Один момент, – произнесла хорошенькая секретарша с ярко выраженным британским акцентом, и буквально сей же момент появился он – высокий и стройный, элегантно одетый в стиле Мэдисон-авеню, улыбкой и всем своим видом излучая такую радость, словно встреча с Памелой и Уайлдером была самым желанным событием его рабочего дня.

– Входите-входите и присаживайтесь, я буду в вашем распоряжении через секунду, – сказал он, распахивая перед ними дверь в большую солнечную комнату, посреди которой стояли четверо или пятеро мужчин.

Фримен представил их гостям столь стремительно, что Уайлдер не смог запомнить ни одного имени, после чего хозяин кабинета возобновил прерванную их появлением беседу. Уайлдеру с Памелой оставалось только ждать, сидя на мягком диванчике у стены.

– Думаю, это выход, Эдгар, – говорил один из мужчин. – Если мы не получим поддержки здесь, можно будет обратиться к японцам.

– Шансы невелики, – сказал Эдгар Фримен, – однако попытаться стоит. Сейчас вызову Сару.

Он уселся за внушительных размеров стол, нажал кнопку, и в дверях появилась британская секретарша. Фримен сразу начал диктовать:

– …письмо господину И. К. Мойото, исполнительному продюсеру корпорации «Джапаниз уорлд филмз», Токио, Япония. Дорогой мистер Мойото, вспоминая наш приятный разговор на международной конференции кинематографистов в июне прошлого года, буду рад ознакомить Вас с прилагаемым сценарием фильма «Окинава». Надеюсь, Вы согласитесь со мной в том, что он предоставляет блестящую возможность для совместного японоамериканского производства. Абзац.

– Блестяще, – сказал один из мужчин.

– Как Вы сможете убедиться, – продолжил диктовку Фримен, – сценарий основан на тщательном изучении всех аспектов исторической битвы, причем с обеих сторон, а некоторые из самых трогательных и запоминающихся эпизодов показывают героизм и самоотверженность – нет, вычеркни это, Сара, – показывают гуманность, героизм и самоотверженность японских военнослужащих. С нетерпением жду ответа. Искренне Ваш, и так далее.

– Блестяще, – повторил тот же человек. – Именно то, что нужно, Эдгар.

Разговор продолжался еще какое-то время, но Уайлдер перестал за ним следить, а потом группа мужчин покинула кабинет, и Фримен поднялся из-за стола.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал он. – Иной раз выдается на редкость суматошное утро. Ну как, вы не прочь отобедать?

В обеденном зале не подавали спиртное (что оказалось первым разочарованием Уайлдера), и там совсем не было окон, зато через два столика от них сидела итальянская секс-бомба, а среди прочих посетителей попадались пусть и не столь крупные, но достаточно известные кинозвезды.

– Сегодня у меня есть повод для празднования, – сказал Эдгар Фримен.

– Это мой сороковой день рождения – как говорят, важная веха в жизни. На самом же деле это лишь означает, что я больше не смогу называть себя молодым режиссером. Пора уступать дорогу новому поколению.

– Как много фильмов вы сделали? – поинтересовалась Памела.

– Ох, дайте вспомнить… – Он подцепил вилкой политую соусом креветку и задумчиво на нее уставился. – Семьдесят два. Нет, погодите, семьдесят четыре.

– Семьдесят четыре фильма?!

– И это отнюдь не рекорд. Хотя это ближе к рекорду для людей моего возраста, особенно если учесть, что почти все мои картины принесли прибыль. Большинство из них я сделал для «Бонанзы» в течение последних двенадцати лет. Многие ругают эту компанию, но мой опыт сотрудничества с ними был очень удачным.

– Минуточку, – сказала она, – это не та компания, что выпускает всякие пляжные фильмы для подростков?

– Пляжи и байкеры, все верно. Еще они делают фильмы ужасов. «Бонанза» первой оценила и начала разрабатывать этот рынок, добившись впечатляющих успехов. Там заправляют делами очень умные и дальновидные бизнесмены. А если вы услышите, как кто-нибудь в этом городе поливает грязью «Бонанзу», причиной тому чаще всего оказывается лишь банальная зависть. Многие хотели бы узнать секрет их процветания. Я же перебрался на «Коламбию» только потому, что решил: пришло время заняться более амбициозными проектами хотя бы ради того, чтобы подкрепить свою европейскую репутацию – мои работы, прежде всего фильмы ужасов, всегда имели хорошую прессу в Европе, особенно во Франции, – но пока что я далеко не в восторге от этой киностудии.