Древо жизни - Генрих Эрлих

— Но я к этому не имею никакого отношения! — сразу поставил точки над i Погребняк. — То есть, я допускаю, что голос даже не похож, а просто мой, но эти кассеты распространяются сотнями после каждой моей встречи с людьми, нужны же они для того, чтобы помочь человеку сосредоточиться. В нашей стране крайне слабо развита культура медитации.

— Распространяются, — нарочито иронично протянул Северин.

— Именно что распространяются! — воскликнул Погребняк. — А деньги, которые люди при этом платят, не что иное, как их добровольный взнос на строительство храма, храма будущей жизни, бессмертия и воскрешения. Вы думаете, это мне нужно? — он обвел рукой кабинет. — Нет, это людям нужно! Лично мне ничего не нужно, кроме книг, с ними я могу и в пещере сидеть, так, кстати, даже лучше, но любая высокая идея нуждается в соответствующем обрамлении, человек приходит в храм и его душа сразу настраивается на высокий лад, устремляется к Богу. И еще! Неужели вы думаете, что этих добровольных пожертвований хватает на все это? У меня ведь десятки центров по всей стране, офисы практически во всех крупнейших странах мира! Это миллионы долларов расходов ежемесячно.

— Откуда средства, спросите вы. Отвечу. Поступают преимущественно, подчеркиваю, преимущественно из государственных источников, от правительственных организаций разных стран, чьи заказы я выполняю. Выполняю конфиденциально, довольствуясь лишь удовлетворением от спасения жизни людей, оставляя им шумную славу и политические дивиденды.

— А относительно кассет и книг я вам больше скажу, — он наклонился к Северину и чуть понизил голос, — их продажа носит в основном психологический подтекст. Человек ведь как устроен? Не ценит то, что достается ему даром, а уж если что купил, но непременно желает, чтобы вещь окупила затраченные деньги. Дайте ему книгу даром и хоть бы вы перед этим целый день объясняли ему, что в книге заключен секрет его вечной жизни, а он, подлец, выкинет ее в ближайшую урну. А вот как отстоит он за ней в очереди тот же самый день, подогреваемый криками, что на всех не хватит и больше одной в одни руки не давать, да заплатит тысяч пять рублей, вот тут он ее до дыр зачитает, каждое слово впитает и переварит. То же и с кассетами: слушают днями напролет, даже ночью наушники не снимают, хотя и объясняю всем, что это лишь подступ к медитации. Но даже и тут польза есть. Пусть уж лучше это слушают, чем какой-нибудь рок. Ведь звукоряд тяжелого рока содержит код…

— Знаю! — остановил его Северин. — А скажите, пожалуйста, вот эти заказы, о которых вы упомянули, они, случаем, не с воскрешением людей связаны?

— Избави Бог, никогда! — воскликнул Погребняк. — Будь моя воля, я бы никогда воскрешением не занимался. Но не могу отказать людям. Против крокодиловых слез какого-нибудь денежного мешка я, конечно, устою, но вот приходит бедная вдова или безутешная мать, умоляют, я вижу искреннее горе и … от доброты сердца помогаю. И сам же себя корю за это! Ведь факт единичного спасения ничего не значит, стоит задача всеобщего спасения…

— Общее дело, — вставил Северин.

— Совершенно справедливо! Его и делать надо всем вместе, сообща, мне одному, не стыжусь признать это, при всем моем желании и при всей Богом данной мне силе эту махину не поднять. Я решаю задачи локальные, частные, предотвращаю землетрясения и техногенные катастрофы, выправляю земную ось, останавливаю наводнения и ураганы, вправляю мозги террористам, обеспечиваю стыковку космических кораблей, отвожу саранчу, насылаю дождь, где требуется, в этом я вижу мою главную работу!

— Астральный мир чистите, — слегка подначил его Северин.

— Если вам угодно использовать такую терминологию, то — да! Но только отчасти. Ведь та отрицательная энергия, которая концентрируется в нижней сфере астрального мира (я использую эти термины только для того, чтобы вам было понятнее), это есть потенциальная угроза, это даже не зародыши, а предвестники будущих катаклизмов.

— Но ведь существуют и вполне материальные, воплотившиеся угрозы, например, трещина в ядерном реакторе или поток лавы, устремляющийся к разлому в земной коре, или, наконец, кирпич, падающий с крыши дома на голову прохожему. Нет ни одной секунды, чтобы чего-нибудь подобного в мире не происходило. Вот мы тут с вами беседуем, а я ведь непрерывно получаю информацию обо всех будущих происшествиях и по возможности пытаюсь их предотвратить. Не воспринимайте как упрек, ваше присутствие если и мешает мне в этой моей работе, то немного, слава Богу, ничего действительно катастрофического сейчас не происходит.

— Вот, — Погребняк остановился, прислушиваясь, — в ваш компьютер залез червь из сети, хрумкает экзешные файлы. А это что за треск? А-а, компакт-диск затерся, надеюсь ничего существенного, игрушка или музыка, сейчас уже не восстановить. Но бывают и катастрофы! К сожалению, я не всегда успеваю вмешаться вовремя. Вот, скажем, землетрясение 26 декабря в Юго-Восточной Азии, там физические процессы приняли необратимый характер, я смог только предупредить об опасности, за три дня сообщил правительствам всех стран региона, что будет землетрясение силой 8,8 балла по шкале Рихтера, а с ним цунами. Не поверили и вот результат — триста тысяч погибших. Это официально, на самом деле значительно больше. Только и умеют, что считать погибших да измерять силу толчков, и то плохо. Намерили 8,9 балла — ошиблись!

— Но ведь есть же научные методы предсказания землетрясений, — выразил легкий скепсис Северин.

— Ха! Научные! В 1999 году журнал «Nature», авторитетнейшее издание, ихняя «Природа», провел научную дискуссию по электронной почте с вопросом: «Предсказуемы ли землетрясения или их варьирующаяся природа делает предсказание невозможным?». Окончательный вывод: «Предсказания землетрясений отличаются от гадания на кофейной гуще тем, что последние иногда сбываются». Если любопытствуете, можете заглянуть на сайт «Nature», там доступны все материалы дискуссии.

— Для меня-то тут нет ничего удивительного, не умеют предсказывать и никогда не научатся! Потому что вся их наука строится на ложных основаниях. Вступают в девственный лес природы, берут какое-нибудь дерево, расчищают вокруг него полянку, отбрасывая за ненадобностью подлесок, начинают изучать, все усилия сосредотачивают на этом дереве, а леса-то вокруг не видят! А надобно наоборот, охватить и понять целое, тогда мгновенно высветится и прояснится частное. Это совсем другая наука, новая наука, ею я и занимаюсь.

— К сожалению, в науке я полный профан, хотя с удовольствием поговорил бы с вами об этом, — Северин нисколько не лукавил, и «профан» и «с удовольствием» прозвучали одинаково искренне, несмотря ни на что, он не мог отделаться от ощущения, что академик ему чем-то симпатичен, чем-то он был по-своему очарователен. Северин несколько охолодил сам себя замечанием, что все мошенники очаровательны, это составляют необходимую часть их профессии и имиджа, а иначе кто же им поверит. Так настроившись, Северин продолжил: — Поговорил бы, как-нибудь потом, если представится такая возможность. Сейчас же меня интересует воскрешение умерших.

— Не уподобляйтесь обывателям, Евгений Николаевич! — укоризненно воскликнул Погребняк. — Они хотят лишь чуда, не задумываясь о последствиях. Но мы-то с вами, как умные люди, должны смотреть на проблему шире, во всех аспектах, со всех точек зрения, включая и самого воскрешаемого, да-да, и именно так, проблема ведь не только в том, чтобы воскресить человека, но и в том, чтобы одновременно предоставить ему благоприятные условия для нормальной жизни. Первый момент, по вашей части: воскрешенный должен где-то официально зарегистрироваться, получить, так сказать, вид на жительство. Такие учреждения уже созданы, с приемными и телефонами, но их еще очень мало. А скольких усилий стоило мне утверждение их статуса в ООН! Но это вопрос бюрократический, а есть ведь и жизненные. Воскрешенный — не дух, не привидение, это нормальный человек из плоти и крови, ему, извините, кушать хочется. Вы только представьте, что будет, если на Землю обрушится лавина воскрешенных, — казнь египетская, хуже саранчи! Тут необходима длительная подготовка.