Сумеречный мир - Ольга Гусейнова

А в следующий момент до меня, наконец, дошло, кто урчит. Я!

Более того, даже осознав этот факт, я не сразу сообразила, как прекратить, даже пришлось закрыть себе рот ладонями, испуганно сконфуженно глядя в лицо Егору. Увидев насмешливо заблестевшие желтые глаза ягуара сквозь пальцы, я пискнула:

– Я нечаянно! Оно само…

Оборотень не выдержал, хмыкнул, затем, видно, не выдержал – расхохотался, заставляя гореть от смущения мои щеки еще сильнее. И буквально огорошил меня вопросом через минуту, заданным спокойным тоном:

– Потом ты очнулась в морге. Что случилась там?

Я потерла горло, обняла себя руками, пожала плечами и с досадой выпалила:

– Как же с тобой тяжело…

– Почему? – он приподнял смоляную бровь.

– Я редко ощущаю отголоски твоих эмоций. Эмпатам тяжело общаться таким образом. И ты… ты всегда слишком быстро берешь любые эмоции под контроль.

– Привык все контролировать: себя, других, обстоятельства. Все! – бесстрастно произнес он.

– Это и не эмпату очевидно.

– Так что было, после того как ты очнулась? – напомнил Егор. – Куда девались раны, шрамы?

– Мы уже говорили на эту тему с Алексом, – буркнула я ворчливо. – Откуда мне знать? Очнулась, трансформировалась – получите, распишитесь, будьте счастливы. Спустя месяц, когда наконец-то увидела себя в зеркале, уже ничего не заметила.

– Кажется, Алекс прав, первая инициация – как рождение. Поэтому и раны зажили быстро и шрамов не осталось. Кроме того, к тебе самцы не приставали, раз ты не меченая никем. Твоя рысь была котенком, ее не тянуло к самцам, а те не воспринимали тебя на физиологическом уровне…

– А может, мне просто никто не был нужен? – тихо оборвала его.

– Многие особи моего вида, если захотят чего-то, – попробуй отвлечь, обмануть, сбежать! Ты красивая… пахнешь вкусно, такую бы не пропустили. Однозначно.

– Я в лесу месяц жила…

– Животное начало, бывает, верх берет, и многие перевертыши идут на охоту. Пар выпустить. В лесу ты наверняка встречала кого-то. Признавайся.

– Да, – шепотом ответила.

– Но на тебя внимания не обращали? – Я кивнула. – Говорю же, котенок не вызывает у самцов похоти, а интересует только родителей.

– И сейчас так?

Мы встретились взглядами, я невольно проследила, как он сложил руки в замок в области паха. Словно не хотел, чтобы я заметила его реакцию на меня. Или наоборот хотел…

– Твоя рысь, попав в дом, где живут одни мужчины… оборотни, слишком быстро взрослеет, Ксения. Так что сейчас ты привлекаешь всех мужчин. И котенком тебя можно назвать условно… ласково.

– Но ты обещал защищать? – забеспокоилась я. – Меня не тронут?

– Другие – нет! Я не позволю, – ровно ответил он, затем встал и пошел в кабинет. Открывая дверь, не оборачиваясь, распорядился: – Убери бумаги и иди отдыхать.

А у меня в ушах продолжали звучать его слова «другие – нет». Это значит, он – да? В результате я рассеянно собиралась, ужинала и долго не могла уснуть. Егор разбередил страшные воспоминания, и ночью мне опять снились кошмары.

Занимаясь почти механической работой – пополнением картотеки, я думала о своей жизни. Вот уже месяц работаю на клан оборотней, живу в резиденции, которую обошла вдоль и поперек, возвращаюсь к себе в комнату спать, будто в гостиничный номер, ем в общей столовой, поддерживаю отношения с проживающими здесь оборотнями, в сущности такими же служащими, общаюсь с приходящими. Постепенно, исподволь, складывается странное ощущение, словно в тумане плыву. Не понимаю, куда я двигаюсь, к какой цели? Что меня ждет дальше? Как будто не живу, а нахожусь в ожидании, когда чаша весов сдвинется в какую-либо сторону.

Нет, я не начала привередничать – слишком тяжело оказалось изо дня в день находиться рядом с Егором. Разговаривать, наблюдать за ним, ощущать его неповторимый, будоражащий самое сокровенное, женское во мне, запах, тайком любоваться его телом, излучающим мощь и внутреннюю силу. Тяжело, потому что с каждым днем мне становилось ясно все отчетливее: я слишком привязываюсь к нему. Слишком нуждаюсь в его одобрении, взгляде теплевших, когда он смотрел на меня, глаз, и главное – прикосновениях.

Иной раз, когда мне доводилось находиться рядом, я голодными глазами следила за руками Егора: как длинные пальцы крутят карандаш, небрежно держат хрупкую фарфоровую чашку, пока он, о чем-то задумавшись, смотрел перед собой. Мне до дрожи в руках хотелось дотронуться до него. Это желание в последнее время преследовало меня постоянно. И каждый раз, касаясь его, словно нечаянно, или, исподтишка наслаждаясь минутами, стоя около, надеялась, что оборотень-ягуар не догадался о моих чувствах, о зависимости от него. Моя половинка рысь тоже недовольно ворочалась внутри, нервничала, хотела вырваться на свободу, показаться во всей звериной красе его ягуару, подластиться, потереться. Я бы, может, и позволила себе вольности, но Егор держался со мной то отстраненно холодно, то слишком заинтересованно горячо – в общем, настораживая, не давая понять, как относится ко мне, и, следовательно, как быть дальше. В таких обстоятельствах не до четкого, логичного, жизненного плана, вот и пребывала я в неуверенности, неудовлетворенности и временами – даже в отчаянии. Не научилась я в прошлой жизни строить отношения со сложными… оборотнями.

– Ксения, принеси отчет по продажам за прошедший квартал, пожалуйста, – вырвал меня из невеселых дум голос предмета моих печалей.

– Сейчас, – негромко ответила я, отметив, что шеф знает слово «пожалуйста».

Оставила в покое папки, страдания, поправила заколки в волосах, державшие мешавшиеся за работой пряди на макушке, чтобы на лоб не лезли. Невольно вытерла вспотевшие ладошки о синее платье, больше других понравившееся Егору. Взяла затребованный отчет и направилась к нему.

Шеф стоял у окна ко мне спиной, засунув руки в карманы традиционно черного пиджака. Невероятно притягательный и красивый суровой, строгой мужской красотой мужчина, у которого нет ни одной мягкой черточки, кроме полных чувственных губ, обычно плотно сжатых.

– Куда положить отчет? – вежливо поинтересовалась, разглядывая его темный, коротко стриженный затылок, крепкую шею, мощный торс, ноги…

– Ко мне на стол, – распорядился он. Затем тряхнул головой, выходя из оцепенения, повернулся и направился к выходу из кабинета.

Проводив его спину взглядом, я в нерешительности замерла, продолжая сжимать, по-видимому, не особенно срочно понадобившиеся документы. Пожала плечами и плюхнула папку на стол напротив его кресла, рядом с которым увидела трость – именное оружие, символ возмездия врагам Хмурого. Занятная дорогая вещица из отполированного до блеска эбенового дерева с золотым набалдашником в виде мастерски выполненной морды ягуара прямо-таки завораживала. Поэтому, не сдержав любопытства, – когда еще представится возможность посмотреть поближе? – я взяла трость. Тяжелая, однако!