Таежная кровь - Владимир Топилин

Фантазия уже рисует картины, как в кругу таких же «новых русских соплеменников» он гордо, с некоторым пренебрежением рассказывает о своих приключениях на охоте, о добытых трофеях. Тут же по сотовому телефону начинается «гонка вооружений». Вполне реально, что к следующему утру будут оформлены все необходимые документы: билеты, лицензии, формуляры, разрешения. Выбор оружия, конечно, – самый перспективный: самозарядные, магазинные карабины, винтовки, штуцера. Патроны – ведрами. Одежда, точнее, экипировка – стильная, современная, чтобы не упасть лицом в грязь перед сотоварищами. Техника – превосходная, в худшем случае – вездеход, а лучше – вертолет. Проводники, егеря – тоже самые лучшие.

Все покупается и продается, как говорится, деньги делают все. И вторгается в наши леса «царствие всемогущих»! Стреляют, ловят и бьют все, что летает, порхает, движется, шевелится, плавает. Не считаясь с тем, сколько им реально потребуется и сколько положено отстрелять. Надо рыбы – проставили сети в озере, подняли в воздух вертолет, крутанулись над водой два раза. Вот тебе – такой улов, что порой приходится выбрасывать лишнее. Надо мяса – поехали или полетели. Настреляли столько, что класть некуда. Да еще десяток зверей ушли смертельно раненые. А им что? Тайга богатая, восстановится. Зато будет о чем рассказать за стаканчиком водки или виски с подтекстом: «Вот я какой! Не только в бизнесе, но и по жизни. Мне все можно».

И не волнуют его проблемы, происходящие в тайге, которую сами же грабят. Горит: кто-то пустил пал, чтобы «под шумок» застолбить лесосеку. Рвут пойму реки могучие трактора – наемные старатели добывают золото. Незаконно добывают! Едет по дороге новенький вездеход, а из-под полога кузова торчат копыта убитых животных. Где-то над гольцами в бреющем полете зависла винтокрылая «восьмерка», а из нее «слепят» просторы тайги «огненные стрелы»…

Смотрит «простой смертный» человек Ваня Горбатый на весь этот беспредел и думает: «Наверно, надо и мне взяться за ружье. Втихаря добыть хоть одного лося или марала. Надо чем-то кормить семью. Иначе будет поздно…»

И кого же в наши времена считать браконьером?

Тогда, в горах, на озере Топ попробовал на вкус желто-зеленый налет. На языке остался сладковато-пресный привкус. Неестественная сухота стянула губы. Горло стянуло легким спазмом. Хорошо, что рядом был родник, и Топ достаточно быстро прополоскал рот. Позже он вспомнил уроки химии в школе, и вдруг до него «дошло», что подобные вкусовые качества имеет… цианистый калий.

И что ему дались эти рассуждения о предназначении жизни, о ее превратностях! Кто в этом мире браконьер, а кто истинный хранитель природы, рассудит время. Все равно это сейчас никому не надо. Никто не услышит его суждения, как жить в тайге, как промышлять. А если и услышит, усмехнется: «Тоже учитель нашелся! Залез туда, куда собака хвост не пихала, лежи теперь, пока не сдохнешь. Об этом будут говорить другие люди».

Топ очнулся: «Кто это говорит?» Вроде как слышал голос рядом стоящего человека. Почему такой знакомый? И вдруг понял: говорит он сам, это его внутренний голос. Да, да, тот самый, с кем Топ всегда общался, когда был один. Тот, кто «учил» его жизни, подсказывал, находил выход из всевозможных житейских ситуаций. Это его внутреннее «я», его сознание. Вместе с ним оно болеет, переживает, радуется, оберегает и хранит на протяжении всей жизни. Может, это и есть его ангел-хранитель?

Тишина… Темная тайга скована сонным царством. Черные деревья опустили цепкие ветки под тяжестью влаги. Спит мокрая трава. Дремлют белесые кустарники. Упругая рябинка выгнулась дугой арбалета, опустила до земли свои упругие, тонкие ветки. Так бывает всегда, когда после дождя все замирает в ожидании перемен.

Топ заметил это давно, когда первый раз пришел сюда, на этот солонец. В хорошую погоду таежная красавица достаточно высоко вскидывает свои ветви-руки. В пасмурную – опускает вниз. Это служило ему своеобразным барометром. Смотрит рябинка вверх – к ведру. Вниз – жди дождя. Сейчас рябинка выгнулась: наступил переломный момент в перемене погоды. Непогодь кончилась, но на листьях – скопление капель, которые, кажется, замерзли на лету. Воздух не колеблется. Для данного времени суток это объясняется приближением жаркого солнечного дня. Сейчас, наверное, около трех часов. Не больше. Ночь движется к рассвету. Тихий час в природе, когда все живое спит или дремлет. Период ожидания ласкового солнца, которое уже растягивает добрую улыбку бирюзового рассвета над острыми пиками деревьев.

Пройдет час-полтора, и масляный восток поднимет над собой желтый диск небесного светила. Теплые его потоки принесут восточный ветер. Тот, в свою очередь, высушит алмазную россыпь дождевых капель, разбудит спящий мир тайги, окутает светом новый день. И только Топ, как пример человеческой беспечности, будет смотреть на оживающие краски природы тускнеющими глазами. Будет долго наблюдать, как медленно поднимается и катится к западу солнце, видеть растекающиеся тени близстоящих деревьев, слышать разноголосый гомон пернатой братии. И при этом… лежать в одном положении, без какого-либо движения.

Помогает умение фантазировать, представлять наилучший исход событий. «Вот сейчас отлежусь немного, встану и пойду»… Он уже понял, что это самообман, успокоение сознания. Примерно как твердое убеждение, что солнце встает на востоке и движется на запад. Любой школьник знает, что небесное светило стоит на месте, а Земля крутится вокруг своей оси в восточном направлении. Так же и у него. Мозг еще работает, в памяти – картины прошлого, где все находилось в движении. И он совсем недавно, три дня назад, ходил, двигался. В результате падения произошел сбой нормального функционирования органов. Тело не подчиняется сигналам клеток головного мозга. Как бы ни хотел встать или перевернуться, не может этого сделать!

Топ лежит в одном положении, на спине, уже трое суток. Силы не восстанавливаются. Наоборот, покидают его. Руки все больше ограничивают движения. Существует предел в сокращении мышц. Если раньше Топ мог свободно провести ладонью за головой, теперь, пальцы едва достают затылка. Сокращается угол касания. Можно сравнить с поворотом колеса автомобиля, где во избежание разрыва шаровых пальцев стоят ограничители угла поворота… У него эти «фиксаторы» с каждым часом затягиваются. Почему так происходит? Топ не может понять.

Холодно. Вчерашний дождь с ветром промочил одежду. Густые, крупные капли нещадно хлестали его со всех сторон. Кажется, что во всем мире не осталось ни одного сухого места. Сухая земля под ним превратилась в липкую грязь, зябкую и неприятную. Небольшие ручейки скатываются под него. Теперь сырая земля дышит смертью. Топ понимает, что лежать спиной на холодной земле нельзя.

Но ничего изменить невозможно. Хоть как-то спасают ватные штаны и телогрейка. Пока сердце бьется, гоняет кровь, температура как-то придерживается нормы. Одежда, даже и мокрая, все равно удерживает драгоценное тепло. Он периодически подтягивает обшлага фуфайки, кутает лицо, дышит себе на грудь. Это хоть как-то поддерживает дух, желание, стремление дотянуть до утра. Топ знает, что горячее летнее солнце высушит одежду, ему станет легче, он протянет еще какое-то время. А что потом? Об этом Топ старался не думать.