Тайфун придет из России - Сергей Зверев

Проход расширялся, Глеб ввинчивался в него, как болт в резьбу, Маша сжимала ему лодыжку. Не для того они выжили наверху, чтобы задохнуться здесь! Несколько метров кромешной темноты, мощный приступ клаустрофобии, помноженный на нехватку кислорода… И вдруг засеребрились стены, солнечный луч, многократно преломленный, прорезал толщи воды, и они всплыли, жадно глотая воздух, в сферическом низком гроте.

Здесь было необычайно красиво. Фигурные сталактиты стекали с потолка, создавая немыслимые по фантастичности узоры. Вода играла всеми цветами спектра, и казалось, что она такая и есть – вся цветная… Ну, что ж, он не ошибся.

– Ты в порядке?

– Вообще-то, нет, – призналась Маша. – Но знаешь, после того как нас не убили, не могу избавиться от глупой эйфории – а вдруг прорвемся?

– Обязательно прорвемся, – заверил Глеб. – Слышала взрывы? Мишка с Любой в нашу честь подорвали судно, теперь для Бутерса дорога с острова заказана. Осталось прикончить остальных, а его – поймать. В сущности, пустяк, если учитывать то, что мы уже натворили.

Они поднырнули и всплыли в соседнем «помещении» – таком же причудливом. Природа не скупилась, создавая из пещер «музей наскальной живописи». Глеб спешил, он различал глухие звуки пальбы – это могло означать лишь то, что где-то рядом Мишка с Любой ведут неравный бой. Еще один нырок, и всплыли в узком тоннеле. Серые стены устремлялись ввысь, а высоко над головой голубело небо. Грохот боя сделался отчетливее, отрывисто трещали выстрелы, рвались гранаты. Хреново становилось на душе. Они уже опаздывали. Плыли, обдирая о стены остатки «форменной» одежды, плыли вразмашку, уже задыхаясь, уже практически ничего не понимая… Выстрелы гремели, не смолкая, и вдруг их перекрыл истошный Мишкин вопль:

– Любаша, канай на хрен отсюда, мать твою!

Вереница взрывов, несмолкаемая пальба, а Мишка хохотал, ожесточенно выкрикивал:

– Да куда же вы лезете, падлы?! Откуда вас столько?! А ну, в очередь, не толкаться, доктор всех примет!

И вдруг рванула граната, и наступила тишина. Глеб почувствовал, что его сейчас вырвет. Не может быть! Рядом Маша глотала слезы, бормотала, что все это бред, этого не должно быть, это неправильно… А у раскуроченного судна, которого они не видели, уже кричали люди, уже топали по причалу, по трапу. Кто-то голосил, что все бессмысленно, «эта хрень сейчас утонет, нужно когти рвать!». С этой минуты все, что с ними было, стало незначительным; осталось лишь задание, которое хоть мытьем, хоть катаньем, но нужно выполнить. Голова работала только в этом направлении: выжившие наемники столпились либо на причале, либо обшаривают окрестности бухты, рядом с домом их быть не должно. Они должны успеть к дому первыми!

Глеб с Машей выплыли из грота, сместились влево, стали карабкаться вверх. У обрыва наткнулись на свежие трупы с остекленевшими глазами – собирались, видимо, обойти диверсантов с флангов, и попали под фланговый огонь. Забрали автоматы, сняли ремни с подсумками, набитыми снаряженными магазинами. Поползли дальше, прижимаясь к земле, обнимая кочки, и растворились в молодой пальмовой поросли, окружающей правое крыло здания. Двигатель вертолета уже не работал, машина сиротливо обреталась на вертолетной площадке с перебитым стабилизатором. Вплотную подобраться к зданию не успе– вали – параллельным курсом от моря валила толпа. Боевики бежали по веранде, топая бутсами, обозленные, матерящиеся, окровавленные. Двое или трое имели ярко выраженную кавказскую внешность. Опираясь на автоматы, ковыляли тяжелораненые.

– Идиоты! – разорялся в открытую дверь Бутерс. – Вы потеряли судно, вы просрали все на свете!

– Виктор Павлович, с двумя покончено, они уже не проблема, они остались на «Тортуге»! – оправдывался подволакивающий ногу шатен с обветренным лицом. Глеб заскрипел зубами, застонал.

– Где остальные? Вы их упустили! – срывая голос, орал Виктор Павлович.

– Они на острове, Виктор Павлович, им никуда не деться…

– Кретины, это ВАМ с этого острова никуда не деться! Румберг, сколько людей у нас осталось?

– Было тридцать, Виктор Павлович, – морщась от боли, отчитывался шатен, – осталось четырнадцать, трое раненых, все со мной. Козявичуса пришлось пристрелить – он получил пулю в живот, маялся, бедняга…

– Все в дом, дебилы! Занять круговую оборону!

– Надерем им задницу, душа моя? – устало проговорил Глеб. – Ты бери задних, а я – передних, отомстим за наших ребят…

– Как скажешь, командир. – Черная от всего, что навалилось, Маша подняла автомат, привстала на колени.

Ударили дружно, напористо, энергично. Бегущим по террасе первыми просто некуда было спрятаться, и они повалились, напичканные свинцом, бегущие следом упали на них, образовав клубок из живых и мертвых тел. Замыкающие колонну бросились назад – и та же история, Маша на стрельбах выбивала девяносто восемь из ста, у них просто не было шансов. Люди метались, тряслись, набитые пулями, истекали кровью, пытались вести беспорядочный огонь, но быстро затихали. Это было какое-то тупое побоище. Спецназовцы строчили без остановки, оперативно меняли магазины, били уже в упор, практически не целясь, кромсая мертвые тела. Нескольким боевикам удалось укрыться за трупами, а чуть возникла пауза, они поднялись и побежали к двери. В двоих попали пули, но ранения были легкими, и они ввалились внутрь. Двое не добежали, полегли на пороге, кричали, тряслись, исторгая водопады крови…

– Черт! – потрясала кулачком Маша. – Черт! Как им удалось?

– А вот останавливаться не следует, дорогая. – Глеб забил в автомат последний рожок и потащил девушку куда-то в глубь аллеи.

Они протаранили клумбу, усаженную безумно красивыми розами, и свалились в пустой бассейн, засыпанный каким-то мусором.

– А это еще зачем? – не сориентировалась Маша.

Глеб бегло озирался. Отверстие для подачи воды в боковой стене – туда и кот не пролезет. Решетка в центре бассейна – стоит попробовать. Если это единая система, связанная с канализацией в доме, то конструктивные элементы могли поставлять одного сечения. Два болта проржавели насквозь, третий он подцепил ножом, расшатал. Четвертый пришлось выкручивать, пыхтя от усердия и нехватки терпения. Наконец решетка отброшена. Отлично! Сливная труба порядка сорока пяти сантиметров в диаметре – страшновато, конечно, но что еще делать, неужто не ужмемся? Разводка, вероятно, стандартная – сливная труба из бассейна вварена в коллектор большего диаметра, идущий из дома и расположенный где-то ниже. Слив канализационных вод осуществляется в море – карабкаясь по обрыву, он видел эту трубу, обросшую плесенью. Какая еще тут может быть труба? Если ползти по коллектору, то можно пробраться в дом.

– Ты как-то подозрительно на меня смотришь, – поежилась Маша, – я же не червяк, Глеб…

– Ты Клоакина, Маша, – строго сказал Дымов, – богиня канализации и сточных вод. По крайней мере, на ближайшие четверть часа. В общем, Мария Ивановна, нужно…

Это было суровое испытание. Увы, не последнее. Глеб плохо помнил эти головокружительные пятнадцать минут. Вонища, чернота, ощущения просто охренительные, особенно в тот момент, когда он застрял. Дымов вывалился из трубы в кромешной темноте, разорвав плечами прохудившуюся сварку, вывернул какую-то крышку, выполз на пол, заваленный цементной крошкой, выудил за шиворот злобно урчащую Машу. Она плевалась и сетовала, что не может избавиться от ощущения, что Глеб повел ее по пути наибольшего сопротивления и если раньше они были в дерьме в фигуральном смысле, то теперь, кажется, во всех… Это оказался подвал, в подвале имелась дверь, в двери имелась сквозная замочная скважина…