Магнолия - Валентин Шатилов

— Вот же он! — ахнула, не удержавшись, Магнолия.

— Девочка моя, ныряй скорей или прячься сюда, к нам, — раздался придушенный голос Доктора из-под массивного, отсвечивающего полировкой стола. — Девочка моя, где же ты?..

— Нет, нет, у меня все нормально, — заверила Магнолия, — я только говорю, что один из верхних — мне незнакомый — идет через двор под видом военного.

— Молчите, молчите! — раздался оттуда же, из-под стола, умоляющий шепот полковника Владимира Кирилловича.

Магнолия послушно смолкла.

— Простите, — громко обратился верхний к кому-то, не видимому за шторой, — где мне найти начальника гарнизона, майора Федорова?

— Я майор Федоров, — откликнулся удивленный голос.

Верхний тут же исчез («Нырнул», — поняла Магнолия) и следом прогремел выстрел.

— Стой, стрелять буду! — раздался отчаянный крик — во двор вбежал солдат, на ходу сдергивая с плеча автомат. И — как споткнулся — замер, растерянный. Его круглое детское лицо выражало искреннее недоумение, глаза искали генерала, только что стоявшего тут, с пистолетом, — а лже-генерал уже стоял у него за спиной. Вероятно, верхний что-то такое сделал — Магнолия не видела, что именно, но солдат, не меняя недоуменного выражения на круглом личике, выронил автомат и рухнул как подкошенный прямо на залитый ласковым солнышком асфальт.

— В меня? — донеслось презрительное бурчание «генерала». — Стрелять? В меня?

Магнолия видела, как он нагнулся, поднимая откатившийся автомат круглолицего солдата, на мгновение исчез — а появившись снова, небрежно выпустил автомат из пальцев. И это выглядело как цирковой фокус: ничем не поддерживаемый автомат остался стоять вертикально на спине лежащего ничком солдата — дулом прямо в безоблачное небо.

— Вот так! — удовлетворенно прокомментировал верхний супер. И, проверяя, чуть ткнул ствол указательным пальцем.

Автомат мягко качнулся, но устоял в вертикальном положении.

— Здесь стреляли, здесь! — возбужденно кричал кто-то за деревьями. Слышался нарастающий топот сапог.

— До скорой встречи, — негромко сказал супер в сторону солдат, выбегающих из-за поворота, и исчез.

Автомат так и остался торчать посреди двора над распростертым телом. Только он казался чуть коротковатым, и, присмотревшись, Магнолия поняла почему. Его приклад был наполовину утоплен в спину лежащего солдата.

— Да вы же и сами видите — разговаривать некогда, — виновато показал в окно полковник Владимир Кириллович.

Сам он старался в окно не смотреть. Там укладывали на носилки лицом вниз труп солдата со все так же торчащим из спины автоматом.

— Хорошо, хоть никто из присутствующих не пострадал, — механически улыбаясь, подвел итог полковник. — Хорошо…

Присутствующие, уже вновь рассевшиеся по местам, поеживались, переглядываясь.

И тут полковник — неожиданно даже для себя самого — вдруг скис. Дал слабину. Проявилось это так: его беспокойный взгляд остановился почему-то на лице Нинель, и Владимир Кириллович дрогнувшим голосом спросил:

— Но сами-то вы — неужто все-таки не боитесь?!

— Кого? Верхних, что ль? — не поняла Нинель.

— Нет, не то! Нырять не боитесь? Неизвестно куда, на сотни километров… Напороться не боитесь? Перенесетесь — а там столб! И врастет в вас. Как вот этот автомат, что в рядового врос. Не боитесь?

— Еще чего! — мрачно сказала Нинель. — Я же чувствую, куда ныряю. Вы, когда ходите — тоже небось ногу в грязь или там в яму не поставите?..

— А меня? С собой?.. А? — прервал ее полковник. — Куда-нибудь — далеко-далеко?

— Ну чего вы их дергаете! — раздраженно буркнул Доктор из своего угла. — Объяснял же вам! Не могут они никого никуда с собой захватить. Ни людей, никого! И не трепите ребят. Даже бактерии, даже вирусы через подпространство не переносятся. Супера из каждого ныряния абсолютно стерильными выходят. Давайте лучше по делу говорить!

— Да, да, по делу! — засуетился опомнившийся Владимир Кириллович. — Я сейчас вам раздам конвертики. Каждому. Там адреса. Не давайте никому. И не показывайте. Вскрывать только в одиночестве. Адреса хорошие — там и будете базироваться. Большая просьба: корм, питье готовить только на себя. Вы же понимаете — остается надежда только на голод. Может, хоть он вынудит верхних суперов пойти на переговоры…

— А Магнолия? — спросило сразу несколько голосов.

— Да-да, Магнолия. Мы не забыли, — закивал Владимир Кириллович. Ласковая, бессмысленная улыбка возвратилась на его лицо. — Предлагаю выделить одного, а еще лучше — двух из вас — помогать нашей дорогой Магнолии. Может, кто-нибудь сам изъявит желание?

Шесть возгласов: «Я!» — по числу присутствующих суперов были ему ответом.

— Ах, как хорошо, как трогательно, что вы так заботитесь о своем товарище, — всплеснул руками полковник. — Но, может быть, мы тогда сделаем так… А, Доктор? Вот вы втроем прибыли: Атанас, Нинель и Магнолия. Вы втроем и оставайтесь. То есть базироваться-то вы будете поодиночке, но и вы, Атанас, и вы, Нинель, будете знать адрес Магнолии и по очереди будете ее навещать. А? Давайте, наверно, так! Ну вот — кажется, все? Да, еще! Друзья мои, когда будете вскрывать конверты, обратите внимание — там, кроме вашего, прилагается еще два адреса. Это адреса Доктора и вот группы присутствующих здесь обыкновенных людей. Это адреса для связи. По этим адресам вы можете наведываться в любое время. За советом. Или если мысль какая-нибудь важная появится. Или информация ценная. Сюда же направляйте отсутствующих пока ваших товарищей, нижних суперов. Если встретите их. Первый адрес — основной, второй — запасной, на случай провала первого. Эти адреса одинаковы во всех конвертах. А это значит, что Доктору и всем остальным остается надеяться только на то, что вы не проговоритесь. Никому чужому. Ни при каких обстоятельствах. Иначе — вы же понимаете, как легко Любомудрому нас, простых людей, уничтожить… Мы для него ценности не представляем. Так что… Но мы сами на это идем. Сами. И только просим вас быть осторожнее…

Высунув руку из-под теплого одеяла, Магнолия дотянулась до старенького — еще лампового радиоприемника. Включила.

Пока он нагревался, успела глянуть в окошко.

Ветер, всю ночь стучавшийся в стекло остриями сосновых иголок, стих. И теперь неподвижные серо-зеленые ветви, окутанные легким пушистым инеем, выглядывали из утреннего тумана величественно и недоступно — как лапы отдыхающей кошки. Из нагретой, належанной постели вылезать совсем не хотелось.

Радиоприемник наконец ожил — засвиристел, замурлыкал. Магнолия поправила настройку, и в комнатушку ворвался официозно-значительный голос дикторши. Та вела рассказ о каком-то заводе. Даже не обо всем заводе, а о цехе копнителей № 2. Видимо, то был радиоочерк.