Обрученная с Князем тьмы  - Наталья Александрова

Брат Бернар почувствовал нарастающий в душе страх, темный ужас перед тем, что сейчас произойдет на его глазах, – но он по-прежнему не мог шелохнуться.

Царь-жаба вползла на край одежды Маргариты, перебралась на ее грудь, на обнаженную белую шею. Повозившись там, она подцепила тонкую цепочку и, потянув за эту цепочку, вытащила из-за выреза платья золотой медальон. Тот самый медальон с коптским крестом на крышке, который оберегал Маргариту, тот самый медальон, который в недавнем сне ведьма показала брату Бернару.

Своим мягким, отвратительным белесым ртом венценосная жаба перекусила цепочку, как будто она была не из золота, а из простой кожи, и осторожно стащила медальон с шеи спящей женщины. Но на этом она не остановилась. Поднявшись к губам Маргариты, жаба прильнула к ним своим безобразным ртом в мерзком, кощунственном поцелуе.

– Как ты смеешь! – воскликнул инквизитор и метнулся вперед.

Но в ту же секунду, то ли от его крика, то ли от жабьего поцелуя, Маргарита проснулась и резко села. Жаба вместе с медальоном скатилась на пол, и ее тотчас окружили подданные.

Маргарита огляделась, удивленно моргая и пытаясь понять, что ее разбудило.

Сперва она увидела инквизитора – и на ее лице проступил привычный страх. Но в следующую секунду она заметила десятки жаб и ту главную, которая волокла за цепочку чудодейственный медальон. Страх на ее лице превратился в злость и отвращение.

– Отдай, мерзкая тварь! – С этими словами женщина приподнялась, схватила башмак и попыталась ударить им царицу жаб – но промахнулась, выронила башмак и без сил откинулась на солому.

Тут за спиной инквизитора раздались скрип двери и негромкое лязганье металла.

Оглянувшись, брат Бернар увидел ландскнехта. Должно быть, тот услышал доносящийся из камеры шум и заглянул, чтобы проверить, не нужна ли инквизитору его помощь.

Увидев столпившихся посреди камеры жаб, солдат перекрестился и воскликнул:

– Господи, спаси меня и помилуй! Что здесь творится, благочестивый брат?

– Не твоего ума дело! – отрезал инквизитор.

– Какие мерзкие создания! – в ужасе проговорил ландскнехт и замахнулся мечом на царь-жабу.

– Не тронь ее, несчастный! – воскликнул брат Бернар и толкнул солдата. Тот оступился, и вместо венценосной жабы его меч вонзился в щель между каменными плитами пола.

Жабы так быстро, как могли, припустили в дальний угол камеры, из которого недавно вышли. Впереди них, смешно переваливаясь, поспешала их царица, волоча за собой золотой медальон на цепочке. Прошло всего несколько секунд – и все отвратительные твари исчезли под сваленной в углу мешковиной.

– Что это было? – проговорил ландскнехт, перекрестившись и убрав в ножны свой меч.

– Эта ведьма пыталась навести на нас с тобой порчу! – ответил инквизитор. – Ты же знаешь, что жабы помогают ведьмам в их темных делах!

– Спаси и помилуй меня Господи! – проговорил ландскнехт, мелко крестясь. – Прежде мне о таком и слышать не приходилось! – и он, пятясь, выбрался из камеры.

Инквизитор остался наедине с Маргаритой.

Женщина сидела на охапке соломы, бессильно сгорбившись и подтянув ноги к подбородку, как обиженный ребенок. Весь ее облик говорил о том, что силы оставили ее, что она лишилась последней надежды. Груз несчастий пригнул к земле ее плечи, как будто на нее уже опустили могильную плиту.

– Святая Урсула, небесная моя заступница, – проговорила она едва слышно. – За что ты рассердилась на меня? Почему ты меня оставила в моих несчастьях?

– Тебя больше никто не защитит! – раздраженно воскликнул инквизитор. – Единственный, кто еще может тебе помочь, – это я! Смири свою гордыню, уступи мне – и ты будешь признана невиновной, ты вернешься в свой дом, к дочери!

– Я не хочу тебя слушать, – пролепетала женщина, закрыв уши ладонями. – Ты говоришь страшные вещи! Приходский священник предупреждал меня, что нужно остерегаться таких, как ты! Твоими устами говорит дьявол!

– Что ты знаешь о дьяволе… – оборвал ее инквизитор. – Что ты можешь знать о дьяволе…

Перед его внутренним взором возникли берег горного озера и огромный глаз, восседающий на каменном троне. Глаз, который видит каждого, проникает в каждую душу, в каждое сердце, находит там самые сокровенные помыслы.

Он, брат Бернар, открыл ему свое сокровенное желание – и теперь он навеки проклят, обречен на адские муки, как бы он ни пытался оправдать себя, как бы ни старался придумать извинения для своего ужасного предательства.

Так хотя бы пусть дьявол выполнит свое обещание, отдаст ему эту женщину…

И тут страшный, мощный, всепроникающий голос зазвучал в измученной душе инквизитора, и в голосе этом была бесконечная холодная насмешка:

– Я сделал то, о чем ты просил. Ты просил власти над ней – и вот она в полной твоей власти. Можешь делать с ней все, что пожелаешь, никто не вступится за нее. Я отнял у нее даже последнюю защиту – медальон, доставшийся ей от матери! Чего же еще ты хочешь от меня? Чего ты просишь, жалкий человек?

– Но я хотел… я хотел ее любви… – едва слышно прошептал брат Бернар.

– Любви?! – Незримый собеседник оглушительно захохотал.

Когда этот смех стих, прежний голос проговорил:

– Любовь – это не ко мне. Это – к другому. Ты просил у меня власти – и я дал ее тебе. Больше ничего не проси. Я исполняю только одно желание. Только одно.

И в душе инквизитора наступила оглушительная тишина.

Он поднял взгляд на женщину.

Она лежала на охапке соломы, несчастная, измученная, одинокая – но не сломленная.

– Ну, беги. – Олег вздохнул и приколол ей к воротнику свитера маленький микрофончик, – если что не так пойдет, я услышу.

Оксана отогнала от себя мысль, что он подразумевает под этими словами «что-то пойдет не так». Ее будут пытать? Или вообще убьют? Хотя нет, пока она не отдаст деньги, ее не убьют. Но этот Константин, он же законченный садист…

Ладно, не будем о неприятном.

Она накинула капюшон и подошла к подъезду с другой стороны. В их с Олегом планы не входило, чтобы ее прихватили прямо на улице, так разговора не получится.

Она никого не встретила в подъезде и спокойно вошла к себе. Мужа дома не было, еще и пять не пробило, он так рано никогда не приходит.

Оксана нарочно зажгла свет везде – пускай видят, что она пришла, а на улице все равно так мрачно, никакого света в окна не проникает.

Оксана переоделась в джинсы, расчесала наскоро волосы и собрала их в хвост. Ну вот, она готова, как говорится, к труду и обороне.

И как только она это подумала, в замке заскрежетал ключ. Или отмычка, что там они применяют. Мелькнула мысль притаиться у двери и стукнуть первого входящего бандита хоть зонтиком. Или скалкой.