Последний рубеж - Дикон Шерола

— Что рот растягиваешь, чай, не лягушка! — услышал Фостер сердитое ворчание Рудольфа Зильбермана. Так же как и Эрик, старик впервые был приглашен на закрытое собрание, чем еще больше удивил присутствующих. Он и его сын Марк устроились рядом с Эриком, один злой, второй взволнованный.

Услышав, что «чай — не лягушка», наемник тут же прекратил улыбаться и внимательно посмотрел на старика. Он не понимал, как реагировать на это заявление: это была очередная русская пословица, изощренное оскорбление или заявление в стиле капитан-очевидность?

— Кофе тоже не жаба, — осторожно огрызнулся он, но в этот момент Александр объявил о начале совещания.

— Только и любят, что совещаться, — пробормотал старик, сердито оглядывая зал. — Пользы ноль, зато штаны протирают. Лучше бы на кухне картошку чистили, так и этого ведь не умеют.

Стараясь абстрагироваться от бормотания по правую руку, Дмитрий поднялся с места и вкратце изложил результаты первого общения с немецким полукровкой.

— Мы предложили ему встретиться в Рейхстаге, — продолжал Лесков, не сводя взгляда с Александра. — Там в наличии — работающая телепортационная арка плюс прямой выход в подземный Берлин и, собственно, в метро. Таким образом нам не придется идти через весь город за Шульцом и остальными полукровками. Встреча состоится непосредственно у телепорта.

— А что если это ловушка? — мрачно поинтересовался Полковник. — Что если ты ведешь наших людей на смерть? Где гарантии, что Берлин еще не сдал свои позиции? Насколько нам известно, Мюнхен и Дюссельдорф собственноручно согласились вычищать неугодные «процветающим» земли, едва туда ввели «ликвидаторов». У меня вопрос: почему бы и Берлину не перестать сопротивляться? Германия распалась — этот город в любом случае обречен.

— Шульц — «телекинетик», — ответил Дмитрий, наконец взглянув на своего собеседника. Со дня «свадьбы» Полковник по-прежнему отказывался разговаривать со своей дочерью, а попытки Лескова наладить отношения заканчивались очередной ссорой. На собраниях эти двое придерживались политики холодного перемирия, но, едва затрагивалась тема Эрики, все снова шло наперекосяк.

— И что с того? — с вызовом спросил Полковник. — Сомневаюсь, что он один может задержать группу роботов.

— Бранн Киву взглядом превращал в щепки вековые деревья. Если Шульц хотя бы частично обладает такими способностями, роботы ему не страшны.

— Хорошо, что требуется от нас? — вмешался Александр.

— Разрешение активировать телепортационную «арку», — ответил Лесков. Глава Совета удивленно вскинул брови. Что-что, а он никак не ожидал, что после Вашингтона Дмитрий ограничится столь скромной просьбой. Но в этот момент в разговор вступил Рудольф.

— Дело не только в разрешении. Свет надо гасить, — мрачно пробубнил он. — Нельзя и небо включать, и лампы жечь, и «арку» гонять. Для активации телепорта требуется огромное количество энергии. Мы ведь не в последний раз его используем?

— Определенно, нет, — отозвался Дмитрий, взглянув на старика.

— Тогда тем более! Минимизируйте энергозатраты на всё кроме «арки». На этом собрание окончено. Идем, Марк, нечего тут штаны протирать. Только и могут, что языками чесать…

— Постойте, нельзя так с людьми! — воскликнул кто-то из советников. — Голограмма неба для выживших, как символ надежды. Это сломает их!

В ответ Рудольф демонстративно поднялся с места и, бормоча под нос ругательства в адрес некоторых сопливых политиканов, направился к выходу. Поравнявшись с дверным косяком, он заметил на стене выключатель и тут же шлепнул по нему ладонью, отчего весь зал немедленно погрузился в темноту.

— Начнем со слуг народа! — сердито воскликнул старик и первым покинул зал.

После ухода ученого «слуги народа» все же включили свет хотя бы для того, чтобы выбраться из помещения. Куда тяжелее пришлось людям, которым сообщили, что с этого дня их жизнь в прямом смысле превращается во мрак. Использовать электричество разрешалось только для защиты территории, а так же в теплицах, лабораториях и госпитале. Все остальные здания утонули в кромешной тьме, и свет в них зажигался только на несколько часов. С этого дня людям приходилось собираться в определенном зале, которое освещалось дольше других помещений, либо на улице подле нескольких фонарей. В личных целях разрешалось использовать только свечи.

Но тяжелее всего выжившие восприняли утрату того единственного, что еще напоминало им о прошлой жизни. Теперь вместо неба над их головами поселился черный бетонный потолок. Вместе с отключением света понимание того, что они заперты в бункере, обрушилось с новой силой. Дети со страхом смотрели наверх, не видя хорошо знакомого голубого неба, и только Вика чувствовала себя, как прежде. Правда, теперь ее глаза светились, и абсолютно все на станции узнали, что она тоже является полукровкой. Прежде маленькую Бехтереву и так не особо любили ровесники, но, узнав, что у нее светятся глаза, стали и вовсе избегать девочку. Среди друзей оставался лишь толстый неповоротливый мальчик по фамилии Лосенко, и она была ему за это благодарна.

То и дело Вика упрашивала Альберта, чтобы тот разрешил ей навестить Адэна вместе с сыном Георгия, но Вайнштейн категорически отказывал. Он полагал, что Лунатику нужен покой, и только слова Димы о том, что Бехтерева — единственное, что они могут дать Адэну, останавливали его от полной изоляции мальчика.

Таким образом подземный Петербург погрузился во тьму, и спустя пару дней этого мрака было наконец решено активировать телепортационную «арку». В этот раз Дмитрий решил взять с собой Алексея Ермакова, Одноглазого, Кима, Ивана и, само собой, Эрика Фостера. Надо признаться, желающих было гораздо больше: среди них фигурировал и Альберт, и Стас, и даже Оксана. Девушка по-прежнему настаивала на том, что может сражаться не хуже мужчин.

Но самым неожиданным кандидатом оказалась Вика. Узнав от Адэна, что ее отец отправляется за телекинетиком, девочка едва ли не на повышенных тонах доказывала собравшимся солдатам, что она тоже должна пойти.

— Вдруг он плохой? — в отчаянии кричала она. — Как вы его победите? Вы к нему даже подойти не сможете!

— Не шипи, котенок, — усмехнулся Фостер, глядя на несчастного ребенка. — Если они не смогут подойти, подойду я.

— Мечтай! — тут же нахмурилась Вика. — Ты даже ко мне подойти не можешь! Он точно так же посадит тебя под купол, и будешь сидеть!

— А кто сказал, что он вообще меня увидит? Я не собираюсь проходить сквозь «арку», не спрятавшись. К тому же, мы с Шульцом — добрые друзья.

— Знаю я, какие вы — друзья! В последнюю вашу встречу он пригрозил проломить тебе череп, если еще раз увидит!

— Вот же Адэн — трепло! Чтобы заинтересовать девчонку, даже друга сдал! — деланно обиделся Фостер, но, почувствовав на себе тяжелый взгляд Димы, поспешил объясниться. — Господи, да это старые разногласия! Не нервничайте, Барон. Шульц сейчас в такой заднице, что не будет кривить рожу при виде старых знакомых. Впрочем, как я уже сказал, я собираюсь прятаться.