КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко

Сентябрь

1-е. Отправил в компартию США письмо, в котором также сообщает о переезде в октябре и спрашивает, как установить контакт с партией в районе Балтимора — Вашингтона. Подготовил резюме своей жизни и политической деятельности, которое предположительно впоследствии взял с собой в Мексику.

23-е. Семья Освальда переехала из Нового Орлеана в Даллас, в дом Р. Пэйн, навсегда или на неопределенное время в связи с намерением Освальда (о котором он сообщил только Марине) уехать через Мексику на Кубу.

25-е. Выехал из Нового Орлеана в Мексику.

27-е. Посетил советское и кубинское посольства с целью получения соответствующих

28-е. Вторично посетил те же посольства с той же целью.

Октябрь

3-е. Возвратился в Даллас. Провел день в поисках работы.

15-е. Приступил к работе на складе учебников на Дили-Плаза.

23-е. Посетил собрание правых, на котором перед почти полуторатысячной аудиторией выступил генерал Уолкер (предположительно, Освальд стрелял в него из своей винтовки 12 апреля 1963 года).

25-е. Посетил по приглашению мужа Р. Пэйн собрание либеральной организации — Американского союза по защите гражданских свобод (АСГС). Выступил там с замечанием по поводу антисемитизма членов Общества Бэрча (американские фашисты). В разговоре с участниками собрания подчеркнул, что Кеннеди делает «действительно полезную работу» в области гражданских прав.

Ноябрь

1-е. Послал в Нью-Йорк анкету с целью вступления в Американский союз по защите гражданских свобод (4 ноября анкета была зарегистрирована, и Освальд стал членом этого союза). Арендовал на свое имя и имя Марины с 1 ноября по 31 декабря почтовый ящик вблизи своей работы. Назвал в качестве получателей две организации — КСОК и АСГС. Направил письмо в компартию, в котором «отчитывался» о своих посещениях собраний «правых» и «левых». Просил совета, как ему поступить, чтобы «мы» (имея в виду коммунистов) могли «поднять» прогрессивные тенденции в АСГС.

9-е. Написал письмо в советское посольство в Вашингтоне о своем визите в Мехико.

12-е. Отправил указанное письмо (судя по штемпелю). Посетил Управление ФБР в Далласе и оставил записку «раздраженного» содержания, адресованную спецагенту Хости.

21-е. Внеурочно приехал в дом Пэйнов к семье, переночевал и 22-го утром на автомашине соседа выехал на работу на склад учебников на Дили-Плаза.

Действия Освальда в последние четыре месяца жизни известны буквально по дням и часам. Очень важным источником информации среди других является, по моему мнению, уже упоминавшаяся книга П. Макмиллан «Марина и Ли». В жизни Освальда со второй половины июля по ноябрь не остается ни времени, ни места для участия в заговорщической деятельности, и едва ли на этот счет могут возникнуть разногласия. Вот, например, какие свидетельства (опровержения которых мне не встретились) имеются в отношении его распорядка:

«Жильцы дома, где он снимал квартиру, отмечали его неразговорчивость.

Приходил домой регулярно в 17.30, звонил по телефону (Марине. — О.Н.) и разговаривал на иностранном языке.

В течение недели все вечера проводил один в своей комнате, и за все пять или шесть недель его никто не посетил. По словам хозяйки, он провел 95 процентов времени в своей комнате в одиночестве, а остальные пять процентов — у ТВ.

На складе учебников начальник (Грули. — О.Н.) был доволен его работой и видел каждый день. В обед он ел сандвичи вместе с другими служащими в здании склада».

Все это относится к тому периоду, когда мнимый Освальд был наиболее активен, участвуя в антикастровской деятельности и стрелковой подготовке.

Календарь 2 и приведенные выше свидетельства об «изоляционистском» поведении Освальда наглядно показывают, что он, по крайней мере последние два месяца, не выполнял функциональных обязанностей в составе какой-либо организации левого или правого толка. Вряд ли он имел представление о том, что где-то рядом мнимый Освальд, играя его роль, последовательно имитирует антикастровскую деятельность.

В то же время сам Ли Харви Освальд с не меньшей настойчивостью демонстрирует свои совсем противоположные позиции.

После возвращения в США в 1962 году и по ноябрь 1963 года он послал и получил от 50 до 70 писем, адресатами которых главным образом были советское посольство в Вашингтоне, штаб-квартиры компартии и Социалистической рабочей партии в Нью-Йорке, редакции левых изданий и книжный магазин, куда он обращался по поводу подписки на советскую прессу.

Освальд не мог не отдавать себе отчета в том, что содержание всей указанной переписки по понятным причинам становится достоянием ФБР.

Из текста писем в перечисленные организации можно предположить, что Освальд деятельный левый активист, а это, если не считать кратковременного руководства «филиалом» КСОК в Новом Орлеане, не соответствует действительности. Но особо следует остановиться на его последнем письме в советское посольство в Вашингтоне. История этого письма, мне кажется, наглядный пример того, как один и тот же факт может быть интерпретирован совершенно по-разному. Вот что сказано о письме в отчете Комиссии Уоррена: «При изучении различий между черновиками (письма. — О.Н.) и окончательной редакцией, особенно если принять во внимание вычеркнутые слова, становится очевидным, что Освальд сознательно затуманивал истинное положение вещей, чтобы придать своей поездке в Мексику как можно больше таинственности и важности.

…По мнению комиссии, основанному на знании личности Освальда, это письмо представляет собою лишь неуклюжую попытку снискать расположение советского посольства».

Одержимый идеей заговора КГБ против Кеннеди Майкл Эддоус, для опровержения версии которого о подмене Освальда советским «нелегалом» американским властям пришлось много лет спустя ворошить в гробу его останки, в своей книге «Досье Освальда» разбирает письмо абзац за абзацем и приходит к однозначному выводу: «Освальд» использовал почтовый канал для информирования КГБ о развитии подготовки покушения, а «письмо предназначено больше для Москвы (КГБ. — О.Н.), чем для Вашингтона (посольство. — О.Н.)».

А вот мои комментарии к тому же письму.

Оно четко делится на две основные части. Первая представляет собой как бы звено в цепи каких-то устойчивых «деловых» отношений между советским посольством и корреспондентом. В ней автор действительно туманно, намеками на «известные» посольству факты, «отчитывается» о конкретном эпизоде своих «ранее спланированных» действий. Во второй автор информирует об отношении к нему ФБР и своей реакции на него.

В ходе установившейся с весны 1963 года переписки семьи Освальд с посольством первая часть письма могла вызвать у его сотрудников только недоумение, так как для них она выглядела бессмысленной. Вторая имела, очевидно, ограниченный информационный интерес, поскольку речь шла об изменениях в семье: переезд в новый штат, внимание ФБР, рождение второго ребенка.