Железный регент. Голос Немого - Дарья Кузнецова

— Значит, он не так хорошо осведомлен о планах кесаря, — медленно кивнул Даор, соглашаясь. — Или не так хорошо разбирается в ее характере и характере старшего альмирского принца. Что ж, это действительно говорит в пользу Райда. По обычному расписанию Тии сегодня приемный день, но в связи с последними событиями она решила перенести все разговоры на завтра.

Еще некоторое время мы обсуждали эту тему, строили предположения и прикидывали, какие меры можно предпринять и как вычислить это таинственное лицо. Было неприятно сознавать, что таинственный дан с такой наглостью протягивает свои щупальца даже в Нижний дворец, а мы даже примерно не предполагаем, кто он такой и какие цели преследует. Нет, понятное дело, цели его противоречат нашим, это враг. Но неясно, чего конкретно он пытается добиться и, главное, каковы его способности как дана. Уже ясно, что таланты эти связаны с воздействием на разум. Но какие именно?

К более серьезным и общим вопросам не переходили, ожидая возвращения Стьёля: не хотелось повторяться, да и альмирец, как ни крути, был едва ли не самым пострадавшим и оттого заинтересованным лицом. Чтобы время не проходило совсем уж впустую, решили пока поесть.

«Пострадавшее лицо» вернулось в общей сложности через два с половиной часа и выглядело действительно… пострадавшим. Хмурым, зеленовато-бледным и откровенно изможденным, как будто мужчина не спал добрую неделю. Нестерпимо захотелось съязвить на тему внешнего вида альмирца и выдвинуть пару циничных предположений, чем он занимался все это время, но я сдержался. Не самое подходящее время для шуточек, и повод, прямо скажем, невеселый. Да и… честно говоря, сомнительно, что до такого состояния его довела Тия за прошедшие два часа.

Судя по помрачневшим лицам, остальные присутствующие подумали о чем-то подобном.

— Что-то случилось? Что-то еще? — подал голос Виго, разглядывая принца. — Что-то с Тией?

Тот коротко кивнул в ответ на первый вопрос, но, как перевел Гнутое Колесо, заверил, что с кесарем все в порядке, женщина спит, а после попросил несколько минут, чтобы собраться с мыслями и поесть. Судя по всему, очередное событие было если и плохим, то не ужасным и уж точно не требующим срочной реакции, поэтому решили потерпеть. К тому же, судя по его виду, Стьёль как будто не только не спал неделю, но и не ел примерно столько же.

А ожидание нам скрасил Виго.

— Претский шах провернул все это в обход визирей, — торжественно заявил он и окинул нас выразительным взглядом, как будто после этих слов мы должны были проникнуться восхищением, благоговением и сразу все осознать.

— Друг мой, не мог бы ты пояснить? — спрятав улыбку в уголках губ, попросил Даор. — Я полагаю, дело в общей несамостоятельности Ламилимала, но мы, кажется, не понимаем масштабов проблемы. Ну и, конечно, хотелось бы знать, что именно он провернул.

— Ах да, я как-то забыл, что наш сиятельный с Претой почти незнаком, — слегка скис Виго. — Вот когда понимаешь, насколько хороший у нас кесарь! Кроме нее о внешней политике и поговорить-то не с кем, — добавил он с наигранным брюзжанием, но потом, заметив всеобщее недовольство, принялся за пояснения. — Я, с вашего позволения, тогда начну с самого начала. С той головы, которую преподнес Ламилимал нашему кесарю. Ты, Даор, стареешь; очень странно, что ты не узнал ее хозяина, ты же мне его в свое время и сосватал. С другой стороны, ты его, скорее всего, и не видел…

— Поясни, — нахмурился Алый Хлыст.

— Охотно. Вспомни, еще до войны тебе в руки попадался какой-то дан-перебежчик, купивший себе новую спокойную жизнь за грязное белье этого достойного господина, Бардраба Аха Амилимы.

— Вот как? — Даор чуть склонил голову набок, искоса глянул на меня. — Изумительно. К твоему сведению, Виго, тот перебежчик — ныне покойный почтенный отец нашего алмаза неграненого.

— Айрик? — вырвалось у меня.

— Он самый.

— То есть девочка оказалась здесь настолько неслучайно? — риторически вопросил Гнутое Колесо, не слишком-то впечатленный таким совпадением.

— Кстати, раз уж зашла речь… Что там за компромат был такой страшный, если этот тип рисковал за него головой? Да еще столько лет? — полюбопытствовал я.

— Все просто. Бардраб был мужеложцем, причем, что особенно важно, исполнял пассивную роль, да еще развлекался с рабом.

— И? — уточнил я. — То есть это, бесспорно, мерзость. Но за измену полагается казнь, да и предательство, как мне кажется, куда более позорный поступок.

— Тебе кажется, — вставил Виго. — Это по нашим представлениям мужеложство — всего лишь «мерзость», еще не самая страшная, а в Прете это чудовищное преступление. Причем если за активную роль просто подвергают кастрации, то за пассивную вырывают гениталии и сажают на кол. На мой вкус, казнь за измену через отрубание головы в этом свете выглядит гораздо приятней, я бы на месте Бардраба тоже предпочел ее. Тем более измена считается преступлением более тяжелым, и, если бы одновременно вскрылись оба проступка, все равно приговорили бы к смерти через отсечение головы. Так что он еще подстраховался за наш счет, — хохотнул советник. — Кстати, забавно: за мужеложство у них карают только свободных, на рабов в этом отношении всем плевать.

— А почему он так странно подарил этого шпиона, по частям? — спросил я. Вкратце о последних событиях мне уже рассказали, но хочется подробностей.

— Это старая и довольно глупая традиция, — пожал плечами Виго. — У них так поступали с предателями в седой древности, вот шах и решил блеснуть знаниями. На мой взгляд, это сущее расточительство — подобным образом распоряжаться шпионами.

— А как надо?

— Разумеется, использовать! — Он уставился на меня с укором. — Когда знаешь, кто тебе вредит, с ним гораздо проще бороться. Зачем Ламилимал это сделал… Либо в эйфории, что ему удалось поймать шпиона, и это нам на руку: значит, шах недальновиден. Либо он готовит нечто грандиозное, вроде войны, и потому решил срочно избавиться от лишних глаз и ушей. Но это тоже нам на руку, потому что информацию мы получали не от одного Бардраба, а вычислили, выходит, только его. Второй вариант более вероятен, потому что в немилость Аха Амилима попал уже с луну как, поздновато для эйфории.

— Откуда ты знаешь? — уточнил я.

— Все просто. Одна из дочерей Бардраба является шестой женой шаха, на настоящий момент младшей и до недавнего времени — любимой. А где-то с луну назад шах отослал ее в один из удаленных дворцов, якобы из-за беременности. Но прежде ни одну из своих женщин Ламилимал никуда не отправлял, да и такого трепетного отношения к беременным, как в Альмире, у них никогда не было. Наверное, из-за многоженства. Насколько мне известно, упомянутая жена — тихая и послушная особа, почти идеальная с претской точки зрения женщина, поэтому вызвать опалу своим поведением она вряд ли могла. Ну и, кроме того, шах не взял после отсылки младшей новую жену, значит, и новое увлечение правителя не может быть причиной. Стало быть, личный мотив маловероятен, денежный тоже не имеет смысла поднимать, когда речь идет о шахе. Остается только политика, а стало быть — выражение немилости отцу через дочь. Очень может быть, что прежде у шаха имелись лишь косвенные подозрения, а теперь он откуда-то получил точную информацию. Что? — он вопросительно выгнул брови, глядя на меня с некоторой растерянностью.