Кровь - Тед Деккер

Первые ряды воинов добрались до ближних барханов и остановились. Не меньше пяти тысяч всадников на взмыленных лошадях. Со всех сторон — словно сам песок стал людьми. Паршивыми.

Возможно, они медлили потому, что не хотели умирать. Прекрасно зная, что первые, кто схватится с Лесными Стражниками, умрут. И падет не одна сотня, прежде чем им удастся одолеть Томаса Хантера и его бойцов.

Потом-то одолеют, конечно. В исходе схватки мог сомневаться лишь тот, кто не видел этой сцены собственными глазами.

Он крикнул во всю мощь голоса:

— Я — Томас Хантер, и у меня — историческая книга из тех, коим поклоняется ваш вождь Кваронг! Бросаю вызов любому, кто хочет помериться со мною силой!

Вперед выехали больше ста всадников, медленно приблизились. На них были красные кушаки ассасинов — воинов, поклявшихся ценой своей жизни отнять жизнь у Томаса Хантера. Среди Стражников поговаривали, что ассасинами часто становились родственники тех, кто пал в бою.

— Ничего не выйдет, — сказала Майкиль.

— Спокойно, — пробормотал Томас. — Этих мы уложим.

— Этих — да, но остальных многовато!

— Спокойно!

Его собственное сердце, вопреки приказу, бешено колотилось.

Тишину вспорол звук протрубившего рога. Ассасины остановились. Звук повторился — высокий, долгий. Томас поискал взглядом источник. Обнаружил его на юге.

Там, на вершине самого высокого холма, стояли два всадника на лошадях светлой масти. Слева — Паршивый. Только это Томас и мог разглядеть с такого расстояния.

Всадник справа, судя по одежде, — из Лесного Народа.

— Это он! — сказала Майкиль.

— Кто?

— Джастин.

Она сплюнула.

Рог протрубил снова. На этот раз Томасу удалось разглядеть за спиной Паршивого третьего всадника — того, кто трубил.

Лесной житель резко тронулся с места и поскакал к войску Орды. Перед ним начали расступаться. Видимо, среди прочих сигналов, подаваемых рогом, этот указывал Паршивым на неприкосновенность данного человека.

Он ехал среди воинов Орды, не глядя по сторонам. И был еще в ста ярдах, когда Томас тоже его узнал — по манере держаться в седле, в которой невозможно было ошибиться. Текучие движения, наклон вперед.

Действительно Джастин Южный.

Он поднялся к ним на бархан, остановился в пятнадцати ярдах. И некоторое время просто молча смотрел на них. Потом сказал:

— Здравствуй, Томас. Давно не виделись.

— Два года.

— Да, два года. Неплохо выглядишь.

— В озере могу поплавать, — ответил Томас.

Джастин усмехнулся:

— Все могут.

— Даже эти твои друзья? — спросил Томас.

Джастин оглянулся на Паршивых:

— Им бы точно не помешало. Никак не привыкну к запаху.

— Сам, поди, воняешь не меньше, — скривилась Майкиль.

Джастин смерил ее пронизывающим взглядом своих зеленых глаз. Выглядел он так, словно только что омылся.

— Вижу, вы попали в небольшой переплет.

Томас нахмурился:

— Да ты догадливый!

— Твоя помощь нам не нужна, — его заместительница отвернулась.

— Майкиль! — одернул ее Томас.

Джастин улыбнулся:

— Ты не меняешься, а, наверно, стоило бы. С удовольствием бы с тобой поспорил.

В глазах его зажегся огонек, внушающий доверие. Из-за этого, в числе прочих причин, Томас и сделал его два года назад своим заместителем.

— Ты случайно не заметил, как выросла Орда за последнее время? — спросил Джастин.

— Нас всегда превосходили численно.

— Да. Но эту войну тебе не выиграть, Томас. Во всяком случае, мечом.

— А чем же? Улыбкой?

— Любовью.

— Мы любим, Джастин. Любим наших жен и детей, потому и отправляем этих чудовищ в ад, из которого они явились.

— Не знал я, что они пришли из преисподней, — произнес Джастин. — Всегда полагал, что их создал Элион. Как и тебя.

— Ну да, как и шатаек. Их мы тоже должны возлюбить?

— Большинство уже возлюбило, — сказал Джастин. — Боюсь, оставив деревья, летучие мыши поселились в ваших сердцах.

Майкиль подобного кощунства вынести не могла, но и Томаса ослушаться не смела. Поэтому обратилась к нему, а не к Джастину:

— Командир, довольно нам слушать эти ядовитые речи. Он на их стороне.

— Да, Майкиль, я понимаю, как подобные речи ранят столь религиозных людей, как ты.

Все знали, что религиозной она была, лишь когда это требовалось. Омывалась в озере, исполняла все ритуалы, но куда охотней планировала сражения.

Майкиль фыркнула.

— Как у нас говорят? — продолжил Джастин. — За одну голову, снесенную Паршивыми, снеси десять их голов? Такова мера справедливости. Но придет время, когда ты, Томас, преломишь с Паршивым хлеб.

За спиной Томаса кто-то кашлянул. Джастин явно бредил. Томас сам не выдержал и улыбнулся.

— Майкиль дело говорит. Ты пришел сюда, чтобы помочь нам, или хочешь обратить нас в свою веру?

— Веру? Верой стала Великая Любовь, в этом-то и проблема. Видишь, что бывает, когда слушаешь летучих мышей? Они разрушают все. Сперва — разноцветный лес, теперь — озера.

По шее Томаса струйкой побежал пот. Говорить так о Великой Любви — кощунство!

— Ты сказал достаточно. Или помоги нам, или уезжай.

Джастин перевел взгляд на книгу в руке Томаса:

— Исторические книги. Наихудшие и наилучшие деяния человеческие. Сила создавать и сила разрушать. Постарайся не потерять ее. В плохих руках она может стать источником бед.

— Она пуста.

Джастин медленно кивнул:

— Будь осторожен, Томас. Увидимся на Собрании. После чего развернул коня и поскакал сквозь войско Орды обратно на холм, где ждал его Обитатель Пустыни.

Рог протрубил раз, другой. Сигнал к отступлению. Паршивые поначалу не шелохнулись. Ассасины как будто впали в растерянность, над строем воинов пробежал ропот.

Рог дважды протрубил снова — еще громче. За неповиновение такому приказу грозила казнь. И Паршивые начали отступать, дружно, в тех самых направлениях, откуда пришли.

Томас ошарашено следил за тем, как пустело пространство вокруг него.

А потом враги исчезли. Все до единого. Спасение оказалось столь быстрым и бесхлопотным, что верилось в него с трудом. Он обернулся взглянуть на Джастина.

На холме — никого. Майкиль сплюнула: