Жена из России - Ирина Лобановская

— Берт, прости! Он вывел меня из себя! Ты все равно не сможешь без меня добраться ни до рынка, ни до Татьяны! Еще пять минут, я убью его, и мы поедем покупать шапку!

— А куда мы денем труп, Мари? — логично спросил швед.

Маша фыркнула.

— Об этом я как-то не подумала… Ну, его счастье! Придется оставить его жить! Тем более, что мы скоро уедем… Собирайся, я буду готова через десять минут!

Они вышли на проспект. Ополоумевший Закалюкин остался в Машиной квартире, решив, вероятно, сидеть в засаде до победного конца. Вот только как он представлял себе эту свою обязательную победу?..

— Едем на рынок! — сказала Маша, стараясь оставаться спокойной. — Потом поедим в каком-нибудь стоячем кафе. Или заедем к твоей Татьяне. Надо все-таки навестить и как-то утешить твою бедную хозяйку. А вечером вернемся ко мне… Антон к тому времени заскучает, потеряет всякое терпение и уберется восвояси.

Она сама не верила в то, что говорила. У Закалюкина титаническое терпение, его темных мыслей она до конца не знает, поэтому… Ну да ладно, обойдется!.. Но… Что же она несет?! Ведь ее сегодня вечером будет ждать на вокзале Вовка…

Маша остановилась. Бертил посмотрел себе под ноги и осторожно повел ее дальше.

— Очень скользко, Мари, — заметил жених. — В Москве совсем не убирают улиц?

— Местами, периодами… — буркнула Маша, опять вспомнив Вовку.

Что же ей делать?.. Она действительно запуталась в трех соснах, как предостерегала мать… И как лучше объяснить шведу ее отсутствие вечером и ночью? Что бы такое придумать? Ночная работа? Глупость! Откуда вдруг? Хотя почему нет?.. У журналистов все бывает… Мысли стали коротенькие, как у Буратино…

Но у Бертила был свой план действий, и он сам вышел из неловкого положения

— Нет, Мари, — сказал он, — мне что-то не хочется ехать сегодня на рынок. Я устал и притомился от вчерашней экскурсии. Да и тебе, по-моему, надо немного отдохнуть.

Маша искоса взглянула на него. Врет!.. Хотя изображает очень честные правдивые искренние глазки. Ничего, все будет хорошо, даже если все будет плохо… А дистанция между ними по-прежнему сохранилась… Несмотря на прошедшую ночь…

— Только, пожалуйста, проводи меня к Татьяне, мне одному трудно будет найти дорогу. Хотя если ты занята и у тебя неотложные дела, я постараюсь добраться сам. Я купил карту московского метро. Как там у тебя дела на работе? Наверное, тебе нужно туда съездить? Иначе тебе ничего не заплатят…

Он прямо помешан на деньгах!..

— Решай сегодня свои личные проблемы. А мы с тобой увидимся завтра. И тогда поедем на рынок.

Маша кивнула, не поднимая головы.

— Да, Мари… — вспомнил вдруг жених, — я хотел тебе что-нибудь подарить… Как-то ничего не нашлось… Там в ванной я оставил очень хорошую зубную пасту… Это тебе.

Зубная паста в подарок… Маша с трудом удержалась от улыбки, чтобы не обидеть шведа. Он стремился соблюсти все приличия до конца. Стандартный дешевый джентльменский набор.

— Спасибо, — сказала она. — Я позвоню тебе завтра утром. Часов в одиннадцать. Выгоню бывшего мужа и позвоню.

— Хорошо, — бесстрастно согласился жених. — Только не убивай его! Он мне даже чем-то приглянулся…

Великая мужская солидарность… Или пресловутая привычная европейская деликатность и учтивость?..

"Мы все начнем сначала, любимый мой… Итак…"

Маша уже довольно давно ждала на вокзале. Было холодно. Она переминалась с ноги на ногу, прыгала на месте, пытаясь согреться, и в который раз пристально изучала знакомые концертные афиши напротив. "Басков", "Носков" и "Песков"… Она прочитала их несколько раз сначала, потом — наоборот, с конца, выучила наизусть и, в конце концов, возненавидела и прокляла идиотические афиши и всех троих вместе с их программами.

Смурные и подозрительные вокзальные люди без конца шастали вокруг да около. Вовки не было. Куда он подевался?.. И что ей теперь делать. Ехать домой?.. Ее давно мечтают видеть Закалюкин и Бертил… Она действительно заблудилась в трех соснах…

Или нет, лучше поехать в Мытищи и подождать в подъезде… Ведь Вовка должен, к конце концов, приехать домой…

Он неожиданно возник рядом, подошел откуда-то сбоку, откуда она не ждала, и уткнулся длинным носом в ее волосы.

— Я наблюдал за тобой из-за угла. Но так и не сумел вволю наглядеться. Ты здорово смотришься на фоне вечерней публики и этой грязной стены. Прости, что заставил тебя мерзнуть!

И он сунул ей в ладони привычную шоколадку.

— Ты гад! — сказала Маша, с трудом удерживаясь, чтобы тоже не уткнуться носом в его волосы у всех на виду.

— Да… — задумчиво согласился Вовка. — Пожалуй… Я вообще собирался уехать домой без тебя, оставив тебя тут замерзать… Ты понимаешь, мне вдруг жутко захотелось, чтобы ты снова ко мне приехала… Как тогда, месяц назад, после стольких лет… Чтобы я открыл тебе дверь… И мы долго стояли бы молча, уставившись друг на друга, как два идиота…

Маша с трудом вдохнула холодный воздух, вдруг ставший таким жестким и неподатливым.

— Зато в тепле… — еле слышно выдавила она из себя.

Вовка схватил ее за руку и потащил к электричке, бесцеремонно расталкивая на бегу пассажиров. Маша с трудом поспевала за ним.

— Шевели, шевели ножками! — подбадривал он. — Я совсем тебя заморозил, гад ползучий! Бегом, длиннушка, бегом! Сейчас мы прыгнем в электричку и согреемся! Ты же тренированная девушка! Что же так медленно тянешься? Скорее!

В вагоне он усадил Машу возле себя и положил голову ей на плечо.

— Буду спать до самой станции! — объявил он. — Вчера жутко нализался в одиночку. Утром пришел на работу на бровях. Весь день отпаивался крепким чаем. Думал, умру… Но вспомнил о нашем рандеву и решил немного подождать. Ты скучала без меня? Я ужасно… "Жизнь прошла, как не было — не поговорили…"

Не дожидаясь ответа, он закрыл глаза и сонно засопел. Электричка медленно набирала ход. За окном тянулись белые поля, пытаясь в упорной неравной борьбе разбить вечернюю темноту. Не поднимая жестких ресниц, Вовка сунул руку в карман, вытащил какой-то сверток в подарочной упаковке и сунул его Маше.

— Это тебе…

— А что это? — Мася удивленно повертела сверток, с любопытством разглядывая его.

— Открой — узнаешь… — сонно отозвался Вовка. — Дерни дверь за веревочку… Ты опять мешаешь мне спать…

Маша разорвала бумагу. На колени упал яркий шелковый шарф.

— По-моему, ничего… — удовлетворенно пробормотал в полусне Вовка. — Это тебе не кот начихал…Подойдет к твоему носу… Сиреневый… Или ты предпочитаешь красный? Можно поменять…

Маша молчала, глядя в темное окно.

— Это в честь чего?

— Не чего, а кого! В твою честь… Ты иногда задаешь на редкость бестолковые вопросы. Словно глупая!