Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков

Э.М. Склянский фактически руководил всеми делами в отсутствии председателя, в последующем – координировал деятельность других органов, поддерживал связь РВСР с СНК и Советом обороны.

Вместе с тем в состав Реввоенсовета Республики попали и давние недоброжелатели Л.Д. Троцкого. Для установления взаимоотношений высших военных руководителей в сентябре 1918 года нужно вернуться к событиям лета 1918 года.

В мемуарах Н.П. Кобозева – сына П.А. Кобозева есть эпизод, рассказанный последним, о том, как в 1918 году Ленин в разговоре сначала винил Троцкого в отдаче приказа – под угрозой расстрела разоружить Чехословацкий корпус, а затем, по воспоминаниям, добавил, «перейдя почти на шепот:

– Нет худа без добра. Теперь у нас есть отличный предлог к организации наших вооруженных сил, но не против Германии… а против нашей внутренней контрреволюции»[561]. Кобозев (или его сын), конечно, лукавили: Троцкий наверняка гнул ту же линию, что и Ленин: им нужен был любой предлог для создания собственной вооруженной силы. Безусловно, правдивым было воспоминание о следующем заявлении Ленина: или к зиме 1918/19 года мы создадим миллионную армию для защиты Советской республики (вернее, собственной власти…), или слетим. Для введения в заблуждение германского правительства Ленин планировал применить тот же прием, что в во время большевистского подполья, когда после запрета очередного печатного органа появлялся новый – не будет «Красной армии», будет «Социалистическая», «Революционная», «Рабоче-крестьянская» или любая другая[562].

Если верить воспоминаниям, Ленин в этот период рассчитывал на неспособность немцев перебросить значительные силы с Западного фронта (театр военных действий с Антантой) на Восточный. Это и было гарантией, что не придется возобновлять войну с Германией, имея у себя в тылу восставший Чехословацкий корпус.

Далее следует рассказ, в котором есть направленная информация. Разобраться в правдивости тех или иных воспоминаний (к тому же не непосредственного участника событий, а сына участника) крайне сложно. Мемуары написаны в 1973 году – имя Троцкого оставалось под запретом, отзываться о нем положительно было небезопасно. В то же время отношения Троцкого с Лениным и «ленинской гвардией» (а Кобозев безусловно был «ленинцем») всегда были напряженными, поэтому сам факт спокойного рассказа о председателе Высшего военного совета внушает определенное доверие к столь специфическому источнику.

Не приходится сомневаться в тезисе: Ленин не верил Троцкому «ни на грош» и собирался сместить его после создания боеспособной армии. О недоверии Ленина Троцкому, помимо Кобозева, свидетельствует и Вацетис (причем теми же словами)[563].

Однако указанные в воспоминаниях причины требуют пояснения: Троцкий «сидит в Высшем военном совете, окружил себя спецами и ни одного заседания нет, которое не было бы известно за границей»[564]. Безусловно, Ленин боялся Троцкого как возможного военного диктатора; у Троцкого оставались связи за границей, установленные им на посту наркома по иностранным делам и ранее, до революции (особенно в США); не исключено, что представители Антанты предлагали ему помощь в организации переворота при условии отмены Брестского мира и возобновления войны с Германией. Утверждение, что ни одно заседание Высшего военного совета не обходилось без иностранных представителей, было, конечно, сильным преувеличением. Но при этом на заседаниях неоднократно обсуждались вопросы, связанные с германской агрессией и возможностью возобновления войны – на этих заседаниях присутствие представителей Антанты было вполне возможным. 8 января 1931 года задержанный по делу «Весна» кадровый военный, резервист РККА Д.Д. Зуев рассказал на допросе в ОГПУ о двух заседаниях Высшего военного совета: на обоих председательствовал Троцкий, присутствовал также К.Б. Радек; по вопросу о штатах – представители итальянской или французской военной миссии (Зуев не мог припомнить точно какой). На заседании «принимались штаты № 220, 3-бригадная дивизия и т. п., отдельно ставились условия приема офицеров, и правовое положение инструкторов внутри РККА[565]. Основание для датировки дает штат № 220.

23 июля Высший военный совет рассмотрел доклад своего военного руководителя – генерала М.Д. Бонч-Бруевича. Генерал писал, что для «исчерпывающей полноты сведений о дислокации» германских частей разведывательные органы обменивались сведениями с органами разведки французской, английской и итальянской армий. Вопреки приказу Наркомвоена № 66 от 1918 года, запрещавшему оказывать содействие «французским и английским сухопутным и морским офицерам», М.Д. Бонч-Бруевич и его коллеги настаивали на продолжении обмена разведывательными сводками с французской, английской и итальянскими миссиями. Высший военный совет в составе председателя Л.Д. Троцкого и членов – военных специалистов Н.М. Потапова и Е.А. Беренса – не счел возможным верить информации органов, руководящих враждебными Советской России военными действиями, и не нашел потому основания обмениваться сведениями с английской и французской миссиями[566]. Все это так… в принципе. Только вот постановление Высшего военного совета могло быть «отвлекающим маневром», призванным замаскировать ведшиеся в действительности переговоры…

Отношения членов Реввоенсовета Республики не сложились задолго до сентября 1918 года. По воспоминаниям Н.П. Кобозева, его отец, получив предложение Ленина стать членом РВС Восточного фронта, выразил сомнения в целесообразности работы под руководством Троцкого, с которым он поссорился еще во времена подавления войск атамана Дутова. Ленин же заверил Кобозева, что на деле ни о каком подчинении речи не шло: у Троцкого останется «высшая власть», а в руках Кобозева «будет реальная сила»; ответственным за снабжение армии в аппарате Наркомвоена будет «поручено проследить за снабжением… фронта всем необходимым, в том числе и боевыми частями»[567]. Возможность дачи председателем СНК такого обещания в принципе подтверждается источниками[568]. Троцкому неподчинение руководства Восточного фронта предполагалось объяснить опасением осложнений отношений с Германией, если Троцкий как наркомвоен захочет лично участвовать в создании вооруженных сил на Восточном фронте. Ленин также обещал дать Кобозеву разрешение на организацию собственного штаба фронта, выделив для этого в качестве руководителя оперативным отделом С.И. Аралова из Оперативного отдела Наркомвоена; указал, что «вопросами формирования частей, направляемых на фронт, поручено будет заниматься отделу формирований Наркомвоена, который будет направлять уже сформированные и вооруженные полки в распоряжение Кобозева («ваше дело ими распоряжаться далее по своему усмотрению»). Оперод до реорганизации в октябре−ноябре 1918 года был вполне самодостаточной организацией. Далее в мемуарах Кобозева очевидная фантазия: «Организация дивизий и армий целиком передается вам и с вас за это будет спрос»[569] (сказал якобы В.И. Ленин) – формирование дивизий из отрядов Завесы проводилось как в военных округах, так и на фронте в соответствии с приказом Высшего военного совета № 37 от 3 мая 1918 года, в который Высшим военным советом вносились впоследствии определенные коррективы[570].