Простые вещи, или Причинение справедливости - Павел Шмелев

Настеньке Задорожной ее работа решительно не нравилась. Настенька не представляла, как вообще кому-то доставляет удовольствие сидение на попе восемь часов в день в скучном офисе. Жуткие обои, медленный интернет, «Вконтакте» и ICQ отключены сисадмином, пованивает из холодильника, а в туалете всегда накурено. А комары? Они влетали в открытые окна и садились на молочно-белую настенькину кожу! Это ужасно: может, они малярийные или переносят СПИД? Девушка пребывала в шоке. Изящно изогнув кисти рук, она всем так и говорила про свою работу: «Я в шоке!». И, хотя это было первое рабочее место во всей двадцатитрехлетней жизни, она уже успела понять — для работы она не создана. Ведь она Ариэль, принцесса, а принцессы не работают, их предназначение — посмотреть мир и стать неизбывным счастьем для сказочных принцев. Для одного принца? Ну, может и так. Настя пока не решила, поскольку принцев на примете было трое. Одного Настя допускала до тела регулярно, а двоим другим позволяла добиваться своей благосклонности эпизодически, что тем и удавалось изредка, по очереди.

Настенькин папуля в начале девяностых трудился простым бухгалтером на заштатном заводе, а мамуля оператором на почте, что рядом с проходной. Папуля ту почту регулярно посещал, переводил алименты первой жене, с которой не сложилось. Там, у окошка приема бандеролей, и завязался роман между положительным мужчиной средних лет с грустными глазами и скромной почтальоншей. Та знала простую истину — если блузку не застегивать на три верхние пуговицы, то можно сэкономить на тенях и помаде, и это сработало. Сходили в кафе, в кино, через недельку поскрипели на панцирной кровати, а потом и сочетались браком от безысходности — как ни крути, а вдвоем легче. Находящийся при смерти завод на последнем издыхании выдал «однушку» в хрущевке. Зажили мирно, хорошо, хоть и небогато. Папуля так и работал бухгалтером, теперь в акционированном заводе (все так и говорили — «в заводе»), пил в меру, руку на жену поднимал редко. Родилась дочь. В общем, обычное тихое семейное счастье.

Психологам известно, что наибольшее воспитательное значение для ребенка имеет то, что он слышит от родителей в те минуты, когда они его не воспитывают. От родителей Настенька взяла воспитания изрядно, предки психику ребенка не перегружали избыточными нравоучениями. А вот меж собой собачились регулярно. Оттуда, из застеночных полуночных кухонных перепалок, Настенька и вывела для себя формулу: «жизнь — унылое говно, но если приспособиться и денежного мужика найти, то потянет». Так Настенька и выросла вроде многолетнего цветочка в клумбе — некрасивой, бестолковой, цепкой и по-житейски хитрой. Пришло время — пристроили троечницу в мутноватый местный институт, единственным достоинством которого для Настеньки оказалась его близость к дому. После окончания с грехом пополам засунули дочурку в «Монтажспецстрой», где у папули главбух знакомый оказался, и вздохнули с облегчением — выкормили, воспитали, в жизнь выпустили.

Чтобы использовать свою «скрепку», надо заблокировать чужую, а в том, что будет использована именно «скрепка», Наталья не сомневалась. Поэтому она посвятила мониторингу и анализу целых два вечера. Материала оказалось много, но его структурированность (вся информация о госторгах вносилась в федеральные базы данных) облегчила задачу. Обнаружилось, что «Монтажспецстрой» за два года существенно увеличил свои аппетиты, побеждая во всем большем количестве «строительных» аукционов как в Мордовии, так и в соседних областях, преимущественно — в Излучинской. Агрессором использовалась именно «скрепка», об этом говорили протоколы проведения торговых процедур. Наталья умудрилась даже понаблюдать один аукцион «вживую», зарегистрировавшись в качестве участника, но, естественно, не подавая предложений. Аукцион закончился, не успев толком начаться — победил некий номер «четыре» с неприлично низким предложением стоимости ремонта школ в Павловском районе. Из протоколов, опубликованных спустя неделю, следовало, что заявка «номера четыре» отклонена, а победителем признан следующий по цене участник. Кто? Ну, разумеется, «Монтажспецстрой».

Теоретически блокировка участия в торгах членов неприятельской «скрепки» представлялась несложной задачей. Первое — определить место нахождения оператора, который дает сигналы на электронную площадку. Второе — вывести из строя компьютеры, системы связи и передачи данных, либо как-то приостановить их работу.

С первым заладилось не вдруг. Доступные документы не давали достоверной информации о месте нахождения оператора, указывая лишь юридические и почтовые адреса. Проверить их надо, но имеется вероятность, что живой человек с компьютером сидит где-то еще. Город? Раньше это был Саранск, почти наверняка. Сейчас мог быть Излучинск, ведь офисы таких компаний имеют свойство дрейфовать поближе к арене боевых действий, к деньгам. Или Нижний Новгород. Или Москва.

От имени несуществующей в природе фирмы, якобы генерирующей сертификаты ключей электронной подписи и предоставляющей услуги информационной поддержки торгов, Сапарова у секретаря «Монтажспестроя» довольно быстро заполучила телефончик некоего Виктора Петровича Мямина, начальника организационного департамента. Адреса его электронной почты, служебный и личный, всплыли на третьей странице поисковика. Дальше — больше.

Соцсети, сайты профессиональных сообществ, парочка решений судов по имущественным спорам составили картинку. Пятьдесят три года, женат, детишки. Рыбак, в меру охотник, крепкий хозяйственник, убежденный гетеросексуал, любитель огромных внедорожников и комнатный тиран. В прошлом — чиновник средней руки в городской администрации. Фотографии: Мямин и пирамиды в Гизе, Мямин и «Саграда Фамилиа» в Барселоне, Мямин и «Харрингтон Парк ресорт» в Анталье. Везде прямой и суровый, будто проглотил аршин и позирует для загранпаспорта. Человек цвета несвежей буженины. Чуть сбоку — скромная женщина, преданно взирающая на полубога. Ничего так, ухоженная, милая и, скорее всего, умная.

Итак, схема будет следующая. Абрикосово-ванильная блондинка (бижутерия Taddy, ногти четыре сантиметра, каблуки двенадцать, юбка сорок) с девичьей непосредственностью и плохо скрываемой стеснительностью вторгается в жизненное пространство состоявшегося хозяина жизни, надеясь на его благосклонность и демонстрируя покорность двухмесячного олененка. Вторгается пока виртуально, по телефону, а там война план покажет. Время для звонка выбрано после обеда (некоторые животные добрые, только когда сытые). Но не сильно к вечеру, часа в три примерно. Для погружения в образ Наталья съела клубнично-сливочный йогурт, подвела глаза жуткими перламутровыми тенями, включила без звука «Дом-2» и припомнила кое-какие навыки социальной инженерии.

— Виктор Петрович, здравствуйте. Меня зовут Кристина, я представляю компанию «Контур», у нас к вам предложение по обслуживанию доступа к системам электронных торгов. Ведь вы пользуетесь электронной цифровой подписью?

— Подпись не цифровая, а просто электронная, девушка. Например, усиленная квалифицированная. Слыхали? Чему вас только учат? — голос у собеседника был недовольный, даже чуточку агрессивный. В то же время казалось, что он не прочь поболтать. Наверняка ничего не собирается покупать, а обертоны указывали на осознание чуваком собственного превосходства. Типичный мужской шовинизм, вот что это было. Отлично, один — ноль.