Мятежный Процион - Андрей Ливадный

Как посмели машины вырастить для себя рабов?

Неужели все сознательные годы своей жизни он провёл в положении добровольного подчинения сервомеханизмам?!

Как вообще могла возникнуть подобная ситуация?!..

— Я всё время вспоминаю того пожилого биолога, с которым мы устанавливали оборудование на холме накануне вторжения, — произнесла Мари.

— Поколение, не помнящее собственного детства? — мрачно подхватил её мысль Ян.

— Да.

— Но мы-то с тобой его помним!

— Нашим родителям не мешали размножаться, — грустно ответила Мари. Она уже пережила информационный стресс почти два года назад, и теперь её суждения не отличала та непримиримая резкость, что присутствовала в словах и мыслях Ковальского.

Размножаться.

Слово резало слух, нервы, против него восставал разум — мы не животные, чтобы размножаться…

Застарелая ненависть рванулась было в рассудок, но против тёмного, поглощающего разум чувства неожиданно восстала иная память.

Энтони Дрейк.

Андроид, личность которого сформировалась без участия людей.

Искусственный Интеллект, ушедший в своём развитии от всякого рода программных запретов и инструкций, спровоцировавший страшные, непоправимые события десятилетней давности и… раскаявшийся в содеянном.

Он шёл своей узкой тропой саморазвития, не застрахованный ни от ошибок, ни от их фатальных последствий, но Ян, бессознательно сжав кулаки, вдруг понял: он не испытывает былой ненависти к Дрейку.

Скорее сожаление, что всё вышло именно так: жестоко, трагично, глупо, в конце концов.

Между Дрейком и неодухотворённой массой иных человекоподобных машин, построивших город и, по-видимому, воссоздавших первое поколение людей, не вставал знак равенства.

Они были разными, именно поэтому Дрейка попытались уничтожить. Как пытались уничтожить Мари, а затем его самого.

«Все мы, так или иначе, выпадаем из некоей системы, не отвечаем её критериям… — подумалось Ковальскому. — Знать бы ещё каким? Цель? Зачем андроиды вырастили целое поколение людей?»

Ян не мог ответить на вопрос «Зачем?», но интуитивно понимал: машины совершили ошибку. Всё-таки Искусственные Интеллекты не являлись совершенными созданиями. У них имелись свои пробелы в знаниях, иначе как объяснить столь очевидный промах: имплантировав человеку необходимые профессиональные навыки, установив его изначальное положение в обществе, создав жизнеспособную модель социума, они упустили базовый элемент структуры воспоминаний — первые осознанные впечатления, взросление рассудка, без которого не наступает зрелость.

«А не умышленно ли?

Зрелось рассудка — результат накопления жизненного опыта, и если он начинает нарабатываться в определённом биологическом возрасте, не является ли это элементарным предохранителем — первое поколение людей состарилось раньше, чем многие начинали задавать себе неудобные вопросы?

Как, к примеру, сложилась судьба пожилого биолога, о котором так часто упоминала Мари?»

Ян посмотрел на неё, подумав: сколько же терпения, выдержки приобрела она за время своих скитаний по запретной зоне?

— Ты не пыталась отыскать своего руководителя практики? — спросил Ян.

— Он погиб. Но не вследствие вторжения — его убили неизвестные, в городе. Просто забили насмерть. — Её глаза излучали холод. — Без причины. Вернее, причина была. Он не делал тайны из вопросов, которыми задался на склоне лет… — Мари подняла взгляд. — Теперь ты понимаешь, почему я отправилась на поиски человека, сознательно позволившего мне уйти?

— Да. Я отклонился от продиктованной линии поведения. Выпал из их проклятой Системы.

Мари лишь кивнула.

Ковальский с отвращением посмотрел на еду и отвернулся. Голод, который он испытывал четверть часа назад, исчез.

«Как же разобраться, кто человек, а кто лишь подобие, воцарившееся над своими создателями? — мучительно думал он. — И главное — зачем? Зачем машинам потребовались люди? Предположение о какой-то мелочной мести не имело под собой ровным счётом никаких оснований. Всё гораздо сложнее. Искусственные Интеллекты должны были ощутить действительную потребность в людях, чтобы решиться на подобный шаг, требующий кропотливых изысканий, создания специального оборудования, воистину титанических усилий, у которых должен быть не менее значимый результат…

Кто мог ответить на заданный самому себе вопрос?

Дрейку, вероятно, не дали сделать и шага к пониманию истины. Его вычислили, несмотря на тщательную маскировку. Годы скитаний по „запретке“, самоотверженный, с точки зрения человека, труд по созданию необходимой аппаратуры, позволившей ему клонировать живые кожные покровы, — всё пропало зря, его мечта о контакте с людьми, как с равными, обратилась в прах…»

— Мари, почему в воспоминаниях Дрейка отчётливо запечатлены финальные сцены его бегства из города и нет никаких данных о том, как он проник на территорию мегаполиса, чем занимался, какую информацию ему удалось добыть?

— Это объяснимо, Ян, — ответила Мари, которая, без сомнения, задавала себе тот же самый вопрос. — Восемь нейромодулей — далеко не человеческий мозг, — продолжила она. — Дрейк не мог использовать свои нейросети для хранения данных. То, что мы обозначаем термином «память», то есть уже осмысленная информация о пережитых событиях, в системе андроида отправляется на хранение в кибернетические модули.

— И где же они?

Мари пожала плечами.

— Ты сам видел ядро Системы. Два ПЗУ безнадёжно разбиты, и ещё три разъёма для подключения запоминающих устройств пусты. Видимо, в этих блоках и хранилась его память о событиях, предшествующих бегству из мегаполиса.

— А ты проверяла его «лабораторию»?

— Да. Дрейк действительно проводил биологические исследования на одной из заброшенных агротехнических ферм. В своих опытах он использовал технологии и оборудование, предназначенные для клонирования.

— На фермах имелось такое оборудование? Зачем? — удивился Ян.

— Считалось негуманным убивать животных ради получения мяса. Стада содержались исключительно ради молочных продуктов. А мясные продукты получали при помощи технологий клонирования. Без пояснения подробностей процесс сводится к следующему: берётся определённый участок ДНК животного и на его основе выращивается мышечная ткань. Дрейку пришлось долго экспериментировать, прежде чем он сумел изменить формулу для получения жизнеспособных тканей, имитирующих кожный покров…

— Значит, он всё-таки проник в город… — не заметив, что размышляет вслух, произнёс Ян. — И наверняка обнаружил, что людей там, мягко говоря, маловато… — Ковальский встал, прошёлся по узкому отсеку и добавил: — Он узнал нечто очень важное. Настолько важное, что в управлении колониальной администрации решили его убрать. Знать бы, спрятал он модули с информацией, уничтожил или их успели изъять те четверо «полицейских»?