Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - Игорь Зимин

При последующих родах Мария Федоровна старалась сделать так, чтобы сообщить Александру II о начавшихся родах как можно позже, надеясь, что свекор не успеет приехать к этому захватывающему действу. Свидетельством этому письмо Марии Федоровны, написанное матери накануне родов Михаила (22 ноября 1878 г.). Тогда Александр II вернулся в Петербург и собирался навестить своего сына в Аничковом дворце, а у Марии Федоровны уже начались схватки. Кроме того, следует учитывать, что к 1878 г. отношения между Аничковым и Зимним дворцами были уже категорически испорчены, поскольку Александр II почти открыто жил на две семьи.

Мария Федоровна писала: «Единственная – и большая – неприятность состоит в том, что император прибыл к нам на обед. И это, по-моему, будет более чем ужасно. Ибо если ему скажут, что я нездорова, а я не выношу все эти увещевания… Наступает время обеда, он придет, и ведь мы ему ничего не сказали, а боли продолжаются и учащаются. Только бы я смогла продержаться, пока он будет здесь – я, в сущности, просто в отчаянии из-за того, что он придет».

После состоявшегося семейного обеда Мария Федоровна продолжила прерванное письмо: «Обед завершился. Слава Богу, все разъехались, но меня за столом не было – сослалась на мигрень. Все, больше не могу! Прощай, мама, только бы ты была сейчас здесь!». Буквально через час с четвертью после того как Мария Федоровна написала эти строки, она родила третьего сына – великого князя Михаила Александровича.

Что касается Николая II, то он продолжил семейную традицию. Когда его супруга рожала в ноябре 1895 г. первую дочку, царь записал в дневнике, что в спальне «находились неотступно при Аликс», кроме акушера и повивальной бабки, он, императрица Мария Федоровна и сестра Александры Федоровны – великая княгиня Елизавета Федоровна.

Венценосные Романовы впитали как народные, так и аристократические традиции, столетиями бытовавшие в России. Во-первых, после первой брачной ночи молодой супруге было принято дарить ювелирные украшения. В августе 1745 г., после первой брачной ночи будущей Екатерины II и Петра III, императрица Елизавета Петровна передала молодому мужу «превосходнейший и полнейший, какой только можно видеть, прибор из сапфиров и бриллиантов. От себя Государыня послала ей (Екатерине. – И. З.) подобный же прибор из изумрудов и, кроме того, все, что нужно для утренней одежды, огромное и великолепное приданое из белья, кружев и платьев, какие когда-либо были виданы».[414]

Во-вторых, у Романовых имелась традиция завертывать родившегося младенца в рубашку отца. В 1822 г., сразу же после рождения дочери, Николай Павлович, завернув в свою рубашку крошечную Ольгу Николаевну, понес ее на первый этаж Аничкового дворца, чтобы показать своим старшим детям – будущему Александру II (4 года) и княжне Марии Николаевне (3 года). В записках он упоминает, что после этого «поменял сорочку».

Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Каждый раз, при рождении ребенка, я считал своим долгом следовать старинному русскому обычаю. Он заключался в том, что при первом крике ребенка, отец должен зажечь две свечи, которые он и его жена держали во время обряда венчания, а потом он должен завернуть новорожденного в ту рубашку, которую он надевал предыдущей ночью. Это, быть может, глупое суеверие, но мне казалось, что это придавало больше уверенности Ксении».

В-третьих, после благополучных родов благодарный супруг одаривал жену безумно дорогими ювелирными украшениями. Так, после рождения 30 августа 1822 г. дочери Николай Павлович 28 сентября подарил супруге бирюзовую диадему с грушевидными жемчужинами. Его «птичка» очень любила и ценила роскошные ювелирные изделия. Впрочем, наряду с банальной «ювелиркой», благодарный супруг 10 октября посадил в саду Аничкова дворца «дуб для Ольги».[415] В 1831 г., после рождения подряд трех дочерей, Александра Федоровна родила мужу третьего сына – великого князя Николая Николаевича (Старшего). За это супруга получила в подарок бриллиантовое с опалами ожерелье стоимостью в 169 601 руб. Эта цифра оставалась рекордной вплоть до 1894 г.[416]

В-четвертых, младенческое «приданое» готовили до родов, но старались этого не афишировать и держать подготовленные и опечатанные сундуки с бельем подальше от резиденции, в которой предполагалось рождение царственного ребенка.[417]

Говоря о народных традициях, связанных с родами первых лиц, можно упомянуть и о предсказаниях судьбы родившихся царственных младенцев. Самым известным из них является пророчество московского юродивого Федора. После рождения в Чудовом монастыре Московского Кремля будущего Александра II в 1818 г. юродивый предрек: «Новорожденный будет могуч и силен, но умрет в красных сапогах». Как известно, 1 марта 1881 г. Александра II привезли в Зимний дворец после покушения с раздробленными залитыми кровью ногами.

О ходе нормальных родов императриц материалов очень мало. Как правило, некая фрагментарная информация появлялась только в случае какой-либо патологии.

Свои первые роды подробно описала в мемуарах Екатерина II. Напомню, что она 16-летней девчонкой в 1745 г. вышла замуж за наследника – великого князя Петра Федоровича.[418] Как всякая молодая женщина, Екатерина Алексеевна боялась осложнений во время родов. Вряд ли ее спокойствию способствовали вещи графини Шуваловой, пережившей патологические роды: «Между моими пожитками находились пожитки графини Шуваловой; Владиславова из любопытства показала мне юбки этой дамы, которые все были подбиты сзади кожей, потому что она не могла держать мочи, эта беда случилась с ней после ее первых родов и запах от нее пропитал все юбки; я поскорее отослала их по принадлежности».