Сын лекаря - Матвей Курилкин

С тех пор, как мы ушли с той злополучной поляны, оли Лэтеар как будто потухла. Она шла, говорила, но никаких эмоций не было. Как будто мыслями она была где-то далеко. И мысли эти были неприятными. Я мог бы еще тогда обратить на это внимание, но я подумал, что девчонка просто в шоке от происшедшего.

Эльфийский рынок мало чем отличался от такого же где-нибудь в человеческом городе. Такие же ряды с оружием, одеждой или продуктами. Я-то ожидал увидеть что-нибудь непривычное, как все виденное мной у первородных до сих пор. Какое-нибудь циклопическое дерево, внутри которого по спирали располагались бы лавки-комнаты. Ничего подобного. Вполне обычный рынок, даже без лотков, товар был разложен просто на земле. Только над пищей были установлены тканевые навесы – чтобы не испортить дождем. Между продавцами бродили редкие покупатели, которые, не торгуясь, покупали необходимое и уходили. В этом, пожалуй, было основное отличие. Никто не спорил из-за цены, продавцы не расхваливали товар, а покупатели не пытались указать на его недостатки.

Иштрилл провела меня в самый конец одного из рядов, где сидел первородный в плаще с накинутым на голову капюшоном и меланхолично читал какую-то книгу. Я сначала даже не понял, что это торговец – перед ним не было никакого товара.

– Здравствуй, уважаемый, – обратилась к нему оли Лэтеар. – Я отправляюсь в степь по поручению отца. Мне нужны запасы для меня и моего человека.

Эльф неохотно оторвался от книжки и медленно оглядел девушку, а затем и меня.

– Ты принесла поручение от оу Тиритэна?

– Нет, но у меня есть бумага от моего отца, оу Лэтеара. – Девушка развернула перед лицом первородного изрядно измятое за последние дни письмо отца. – Насколько мне известно, этого должно быть достаточно. Я тороплюсь.

– И тем не менее нужно поставить в известность оу Тиритэна, – невозмутимо ответил торговец.

– Вы продадите мне необходимые припасы, а потом сообщите об этом оу Тиритэну. Его разрешение мне не требуется, а сказать ему о продаже можете и вы сами. Я оставлю вам письмо.

– Это будет стоить…

– Я сейчас наберу припасов, а потом ты скажешь общую сумму, – прервала его девушка.

Первородный хмыкнул, но спорить не стал. Сложил книгу, спрятал ее в карман и неторопливо поднялся.

– Следуйте за мной, оли Лэтеар.

Мы вышли с рынка и подошли к не слишком старому (и, соответственно, не слишком большому) мэллорну. Эльф пропустил девушку внутрь, недовольно покосился на меня, но возражать против моего присутствия громко не стал. Хотя вполголоса проинформировал всех, кто мог его услышать, что, вообще-то скотина в доме – это ужасно нечистоплотно. Оли Лэтеар не отреагировала на ворчание, и он замолчал. Торговец подвел нас к проему одной из комнат, которая оказалась сверху донизу забита плоскими кирпичами. Вернее, мне сначала показалось, что это кирпичи. Присмотревшись, я понял, что кирпичи состоят не из глины, а из чего-то другого. Оли Лэтеар невозмутимо заполнила ими сначала мою котомку, потом свою. Первородный записал количество кирпичей, потом куда-то отошел и вынес еще один рюкзак. Он оказался заполнен полупрозрачными зеленоватыми шариками около дюйма в диаметре. Такого материала я еще не видел, в первый момент мне показалось, что это некачественное стекло – такие же шарики я в детстве собирал возле стеклодувной мастерской. Однако по весу они оказались гораздо легче. Оли Лэтеар знаком велела мне взять рюкзак.

– Здесь двести капель, – пояснил торговец. – Вам должно хватить на дорогу туда для обоих и на дорогу обратно для вас. Я ведь правильно понял, зачем вы берете животное? – он небрежно кивнул в мою сторону.

Я, не обращая внимания на разговор, с недоумением разглядывал сумку с непонятными шариками. Еще и пощупал бы, если бы не необходимость изображать упомянутое животное.

– Это сгущенная вода, – объясняла оли Лэтеар позже. – Как ее делают – я не знаю, это секрет. В одной такой капле помещается кружка воды. Кладешь в рот и держишь, а она постепенно рассасывается. Говорят, не слишком приятно, и пить все равно хочется, но хотя бы смерть от обезвоживания не грозит.

Через час мы, наконец, вышли из леса. Степь начиналась неожиданно, сразу. Ни кустарников, ни мелких деревьев. Просто лес заканчивается, и начинается степь. Непривычная это была степь – голая и каменистая. Кое-где из расселин торчали кусты жесткой травы, по зимнему времени бурые и сухие. И еще степь дышала холодом. Ветер дул в лицо, и оно сразу онемело. Думаю, ни о каких дождях речи не было. Если бы небо было затянуто тучами, сейчас бы шел снег. Но оно было ясным, только подернутым какой-то белесой дымкой, и, судя по всему, так было почти всегда. Я ожидал увидеть хотя бы островки снега – зря. Может, здесь время от времени и выпадает снег, но явно ни разу за последний месяц.

– Надо же, – пораженно прошептала Иштрилл, – нет деревьев. Это… это не нормально.

Я взглянул на девушку. Она обводила взглядом горизонт. Не знаю, как описать, кажется, она не могла поверить глазам. А ведь и в самом деле, она же ни разу не покидала леса. Если бы со мной такое случилось, еще неизвестно, что бы я сказал.

– Взгляду не за что зацепиться. Скажи, человек. Вы ведь живете в такой же местности. Как вы не сходите с ума?

– Ну, не совсем в такой. У нас не так сухо. Много травы или злаков, если вокруг возделываемые поля. Часто встречаются рощи. Такого, – я кивнул на пространство перед нами, – у нас тоже нет. Но думаю, вполне можно привыкнуть и к этому. Ваши легендарные орки же здесь жили как-то. Да и вы, первородные, ходите зачем-то. И даже возвращаетесь.

– Да, – решительно кивнула девушка, – Некоторые даже возвращаются. Пойдем. Не будем тратить время.

– Вот что, оли Лэтеар. Я думаю, вам не обязательно удаляться от леса со мной вместе. – Я щелкнул замочком на цепи, и, наконец, разъединил нас. – Думаю, мы вполне можем расстаться прямо здесь. Возвращайтесь к отцу.

Иштрилл покачала головой.

– Я больше не вернусь к отцу. Он не смог защитить мать. Не захотел. И не станет защищать меня. Мне нечего делать в лесу. Я хочу найти мать.

В первый момент я аж закашлялся. Неужели она всерьез надеется, что ее мать еще жива? А потом представил себя на ее месте. Если бы у меня пропал кто-то… отец. Если бы я знал, что он ушел вот так, в эту пустыню, и не вернулся… Да, скорее всего, она погибла. И Иштрилл это знает. Почти не сомневается. Почти. Мне это «почти» отравляло бы жизнь до тех пор, пока я не убедился бы сам. Лично. Или хотя бы не попытался. Вот только мне хотя бы есть, куда возвращаться.

Я не считал себя вправе спрашивать. Не мое это дело. Эта эльфийка по-прежнему остается врагом. Мы не испытываем друг к другу добрых чувств, да к тому же я отчасти оказался виноват в том, что она вынуждена уйти из родного края. Сделал ее изгоем. И все-таки не удержался.

– А что ты будешь делать потом? Когда найдешь. Или не найдешь. Свою мать.

Девушка искоса посмотрела на меня.