Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

– И кто же он? – спрашиваю я.

– Понятия не имею. Номер мне незнаком. Он даже с кодом не нашего региона. Наверное, одноразовый телефон.

– Ты поговорил с ней об этом?

Грэм отрицательно качает головой.

– Я все ждал подходящего момента. Но потом…

Рейчел обрывает его.

– Никто не должен знать об этом.

– Почему? – недоумеваю я.

– Это мотив, – объясняет Рейчел.

Грэм кивает.

– Это еще один аргумент против меня. Ревнивый бойфренд убивает свою девушку, когда узнает, что она крутит с другим у него за спиной? Старо как мир.

Я фыркаю, потому что он прав. Но действительно ли Шайла обманывала его? От этой мысли становится не по себе, и внезапно меня бросает в жар, прошибает пот и немного тошнит.

– Где здесь туалет? – Я вскакиваю из-за стола.

Рейчел показывает в дальний угол комнаты. Закрывая за собой дверь кабинки, я сажусь на холодный керамический унитаз и прокручиваю в голове слова Грэма, пытаясь понять смысл всего, что он сказал. После таких признаний он должен бы испытывать облегчение. Но по внешнему виду Грэма этого не скажешь. Он похож на оболочку когда-то хорошо знакомого мне человека, на окаменелость времен моей прежней жизни. Я задаюсь вопросом, не прячется ли в этой раковине социопат, равнодушный к причиненной им боли, ищущий выход из этого уютного убежища, изголодавшийся по манипуляции, изнывающий от скуки.

Иногда трудно разобраться, кто ты есть на самом деле, а какие качества приписываешь себе под влиянием чужого мнения. Мама всегда говорила мне, что я слишком доверчивая – мое простодушие ее восхищало, но в то же время она боялась, что это обернется для меня неприятностями. Неудивительно, что я сама стала воспринимать себя как человека легковерного, которого можно без труда обвести вокруг пальца. И теперь, находясь рядом с Грэмом, невольно задаюсь вопросом, не становлюсь ли я жертвой собственной наивности, готовая поверить ему просто потому, что он здесь, прямо передо мной, а Шайлы уже нет. В тесноте стальной кабинки меня вдруг пронзает мысль, что Грэм может и лгать.

Я медленно ополаскиваю руки и возвращаюсь за столик, устраиваясь напротив него и Рейчел.

– Почему я должна тебе верить? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Грэм качает головой и смотрит в пол.

– Ты думаешь, что я конченый негодяй.

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, не раскрывая свои карты. Я хочу верить ему, но его правда означает, что виновен кто-то другой из тех, кого я знаю. Думать об этом невыносимо.

Рейчел с такой силой хлопает ладонями по столу, что Ти Джей поворачивается к нам.

– Джилл, – шипит она. – Доверяй ему. – Это приказ, а не предложение.

– Ты можешь мне верить или не верить, – спокойно и размеренно произносит Грэм. – Но факт остается фактом: я собираюсь очистить свое имя, с тобой или без тебя. Чьей версии этой истории ты намерена придерживаться? – Он складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом, теперь такой уверенный в себе, больше похожий на того Грэма, какого я знала когда-то. – Ты любила Шайлу, так же как и я.

Ти Джей подходит к нашему столику и мягко кладет руку на плечо Грэма.

– Время вышло, Кэллоуэи. – Он улыбается. – Вы всегда можете вернуться через неделю.

Рейчел встает, и они снова переглядываются. Их неразрывная связь очевидна. Я буквально чувствую, как Рейчел борется с желанием обнять его. Тайный язык братьев и сестер настолько интимный, что мне неловко присутствовать при этой сцене и хочется отвести глаза. Грэм еще раз бросает взгляд в мою сторону, прежде чем повернуться и уйти, шаркая по белому коридору. Его длинные руки повисают плетьми, и он нервно перебирает пальцами, удаляясь все дальше. Вскоре он исчезает из поля зрения.

Рядом со мной Рейчел шумно выдыхает.

– Пойдем.

Спустя неделю я все еще в оцепенении под впечатлением от недавней поездки в Коннектикут, когда мне на глаза попадаются флаеры. Они пришпилены к пробковой доске в закусочной Дианы поверх объявлений о найме няни и уроках игры на фортепиано. Напечатанные на толстом картонном листе, вероятно украденном из художественной студии «Голд Кост», буквы как будто кричат, взывая ко мне.

– Джаред будет звездой. – Диана подходит сзади, толкает меня плечом и подмигивает. В субботу, в семь утра, в закусочной никого, кроме нескольких стариков, молча жующих овсянку. Я нарочно притащилась сюда так рано, чтобы под пончики и бекон спокойно позаниматься, начать подготовку к экзамену на стипендию, но мне следовало бы догадаться. Игроки, теперь включая и Джареда, повсюду.

– Я видела его здесь на днях с младшим Миллером, они долго обсуждали это, – говорит Диана. – Вот будет радости-то, да? – Она широко улыбается мне, и пучок рыжих волос подпрыгивает у нее на макушке.

Я сглатываю комок в горле и заставляю себя кивнуть.

– О да. – Во рту как будто песок. – Можно мне пару пончиков с собой?

– Уже несу. – Диана исчезает за прилавком, а я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Джаред устраивает концерт. Почему я об этом ничего не знаю?

Мне отчаянно хочется написать Никки или Квентину, узнать, что планируется на сегодняшний вечер. Или попросить Генри заехать за мной, чтобы мы могли отправиться туда вместе. Очевидно, все начнется с разминки для Игроков, поток такси потянется в сторону «Гаража», а потом состоится афтепати для своих. Я хочу спросить Джареда, почему он скрыл это от меня; хочу накричать на маму за то, что меня держат в стороне от всего, включая нашу семью. Я хочу пожаловаться на это Рейчел, хотя знаю, что она предпочтет поговорить о визите к Грэму на прошлой неделе, а я определенно не готова снова перемалывать это.

И тогда я отправляю сообщение тому единственному, кто еще не полностью списал меня со счетов. Пока.

«Ты слышал о сегодняшнем выступлении мальчишек?» Если Адам примчался, то ответит.

«Да».

«Пойдешь?» – набираю я дрожащими пальцами. Я до боли скучаю по нему. Так хочу, чтобы он заключил меня в свои знаменитые медвежьи объятия. Прочитал мне строчки из своего нового сценария. Улыбнулся, сверкнув ямочкой на щеке.

«Ага».

«Может, увидимся до начала?»