Месть блондинки - Соня Мэсси

— И ты хочешь, чтобы я отыскал ее посреди пустыни?

— Это всего в часе езды от тебя. К тому же она не посреди пустыни, а на шоссе, что значительно облегчит задачу. Если не будешь тянуть резину, а отправишься туда немедленно, то подберешь ее раньше, чем это сделает кто-то другой, понимаешь? Если у тебя все получится, проследи за ней и тем самым помоги мне отыскать ее сына.

— Интересно, — помолчав, спросил мужчина, — о чем ты думала, таская за собой огромный чемодан с деньгами? Похоже, сама напросилась на неприятности.

— Дорогой, я заработала эти деньги огромным, почти непосильным трудом и вовсе не хочу так глупо и бездарно потерять их. Конечно, я совершила ошибку, но сейчас уже поздно говорить об этом. Только в твоей власти помочь мне исправить ее.

— Охотно верю, что ты заработала эти деньги честным трудом, — иронически заметил он, — и легкомысленно решила перевозить их в чемодане, но меня сейчас интересует другое: чем ты, собственно говоря, занимаешься? Не припомню, чтобы ты прежде упоминала о своем бизнесе.

Джейн засмеялась.

— Это долгая история, но если в двух словах, то я антрепренер. У меня есть небольшой частный бизнес, и он иногда приносит приличный доход, но это зависит прежде всего от везения и моих личных качеств.

— Ну ладно, ладно. — Он тоже рассмеялся. — Твое объяснение вполне меня устраивает. Но какая мне от этого выгода? Почему я должен бросить свои дела и мчаться за женщиной, которую и в глаза не видел?

Джейн понизила голос:

— Давай договоримся так: если ты сделаешь это, то я со своей стороны приложу максимум усилий, чтобы познакомиться с тобой поближе.

— Понятно. — Собеседник явно раздумывал над ее предложением. — Значит, ты готова даже на самопожертвование. А ведь хрупкий цветок женской добродетели — бесценный бриллиант. Бесценный в том смысле, что не имеет реальной цены.

Джейн нахмурилась. Ей и раньше не нравились его дурацкие шуточки, не доходившие до нее. Иногда даже Джейн казалось, что он издевается над ней, и тогда она приходила в бешенство. Однако сейчас не время выяснять отношения.

— Да, что-то вроде этого, — отозвалась она, так и не поняв смысла его слов.

— А как насчет чего-то более реального и ощутимого? — допытывался он. — Я имею в виду наличность?

Джейн покраснела от возмущения, но все же сдержала гнев.

— Все, что пожелаешь.

В ответ послышался издевательский хохот:

— А если я пожелаю получить и то и другое?

Джейн закрыла глаза. Вот мерзавец! Ну ладно, окончательный расчет впереди. Надо соглашаться на все, иначе придется самой решать свои проблемы. Пусть этот подонок надеется, что она заплатит ему. Джейн, конечно, заплатит, но вряд ли это обрадует его. Ничего, всему свое время и свое место.

— Я же сказала, — тихо ответила она, — как тебе будет угодно. Я согласна на все. От тебя сейчас нужно одно — поскорее отыскать эту женщину на пустынном шоссе, проследить ее путь до дома и сообщить мне адрес. Вот и все. Ну так что, договорились?

— Минутку, еще один вопрос, — прозвучал в трубке бодрый голос. — Она ничего?

Это еще больше разозлило Джейн. Она готова была убить его на месте — и не потому, что он ведет себя как прожженный бабник, а потому, что теряет драгоценное время и торгуется. Конечно, этот тип пытался возбудить в ней ревность, но ничего не добился.

— Она вполне обычная женщина, но только на любителя, — игриво ответила Джейн, хотя уже с трудом сдерживала раздражение. — Это высокая, плоская, рыжеволосая, веснушчатая женщина с обветренным лицом. Фигура у нее вполне сносная, но коленки слишком костлявые.

— Гм-м… похоже, она в моем вкусе. Ладно, считай, мы договорились.

Эмили была убеждена, что люди от природы добры, а все печальные отклонения обусловлены неправильным воспитанием и случайными недоразумениями. Конечно, одни люди более щедры, добры и любвеобильны, чем другие, но она всегда находила оправдание подобным различиям и надеялась, что за страхом, злостью и даже ненавистью скрываются человечность и доброта.

— Как же, дождешься от них доброты, — сокрушенно пробормотала Эмили, когда мимо пронеслась уже тринадцатая машина. Увидев на шоссе одинокую женщину, все ускоряли ход, не оставляя Эмили надежды когда-нибудь вырваться из этой дьявольской пустыни. Ей даже казалось, что они чем-то напуганы и опасаются, как бы она не уцепилась за бампер.

По-прежнему любя все человечество в целом, Эмили теперь ненавидела тех, от кого по воле случая зависела ее дальнейшая судьба. Она не понимала, почему эти люди проносятся мимо одинокой женщины, изнывающей от жары и почти умирающей от жажды. Неужели они не видят, в каком она отчаянном положении? Неужели не сознают, что их равнодушие обрекает ее на верную гибель? Ставя себя на место этих людей, Эмили приходила к выводу, что никогда не бросила бы на произвол судьбы измученного человека, умоляющего о помощи и стоящего с поднятой рукой на безлюдном шоссе в дикой пустыне. Даже если бы этот человек показался ей странным, подозрительным и даже опасным. В конце концов, можно остановиться у ближайшей автозаправки, позвонить в полицию и сообщить о подозрительном субъекте. Но за все это время к ней не подъехала ни одна черно-белая полицейская машина, из чего следовало, что никто из проехавших мимо не сообщил об одинокой женщине на пустынном шоссе. А ведь она обрадовалась бы и самому грубому полицейскому, даже если бы он взял ее на прицел своего «кольта» и препроводил в участок.

Первые два-три часа она боролась с жарой, внушая себе, что на самом деле ей не так уж и жарко. Эмили воспроизводила в воображении огромные магазины, заполненные прохладительными напитками, разнообразным мороженым и прочими холодными продуктами. А когда эти картины довели ее до судорог, она представила себе, что лежит в прохладной воде или сидит в тени огромного разлапистого дерева. Но вскоре на смену этим играм пришли отчаяние и безнадежность. Во рту все пересохло, а язык распух так, что почти не пропускал воздух. В голову лезли дурные мысли о смерти под палящим солнцем пустыни. Такое она видела в каких-то старых ковбойских фильмах, где отрицательные персонажи, оставшись одни в пустыне, погибали от зноя и жажды.

А вот еще одна машина. Кажется, «фольксваген». Господи, неужели и этот не остановится? Может, на этот раз ей повезет? Эмили вышла на середину шоссе и начала отчаянно размахивать руками. Небольшой «фольксваген», слегка притормозив, рванул вперед, объехал ее и был таков. Вдохнув едкий запах выхлопной трубы, Эмили разразилась проклятиями в адрес водителя и всего человечества.

Почему? Этот вопрос и раньше не давал ей покоя, а сейчас стал самым главным, почти судьбоносным. Почему все эти люди оставляют ее на произвол судьбы? Почему никто из них не внял мольбам женщины?

— Почему?! — закричала она что есть силы. — Что случилось с этими людьми? Почему они так бездушны и бессердечны? Неужели не видят, что я умираю?