Хранители истории. Буря начинается - Дэмиан Диббен

— Тебе сюда нельзя, — повторил он, на этот раз вскинув руку, чтобы подкрепить слова жестом.

Чарли понял, что ему не остается ничего иного, кроме как подчиниться.

— Я хочу получить подробный отчет об ужине, — прошептал он Джейку на ухо. — Мне нужно описание всего, что будет на столе. Всего! Ясно?

Мальчик кивнул, и Чарли нехотя повернулся и направился вниз в переднюю. Его встретили недружелюбные взгляды сорока угрюмых слуг. И даже попытка широко улыбнуться и приветливо подмигнуть ни в малейшей степени не расположила их к нему.

Джейка с Топаз — Вольских из Новгорода — подвели к двустворчатой двери, которая распахнулась будто по волшебству. Они шагнули в зал.

От явившегося глазам зрелища их сердца заколотились сильнее. На миг у обоих перехватило дыхание, но им удалось сохранить спокойствие. Створки двери закрылись за их спинами.

Джейка с Топаз так же, как и Чарли, встретили пристальные взгляды множества незнакомцев, но только куда более тревожащие.

Пиршественный зал замка Шварцхайм оказался просторным, тускло освещенным круглым помещением, где в очагах, стоящих вдоль стен, ревело жаркое пламя.

Посередине стоял огромный стол. Вытесанный из такого прозрачного белого мрамора, что он напоминал хрусталь, он, казалось, парил, словно призрак, над каменным полом. Вокруг уже расселось полсотни человек, чьи спины растворялись в тени. Здесь собралась, несомненно, самая пугающе внушительная компания, которую когда-либо встречал Джейк.

Это были средневековые миллионеры. Из списка Мины Чарли с Топаз поняли, что эти люди могли не быть ни знаменитыми, ни благородными по происхождению, но сколоченные ими состояния наделяли их огромной властью. Джейк знал, что среди них есть торговцы зерном и скотом из Восточной Европы, владельцы шахт с берегов Балтики, продавцы древесины и воска из Скандинавии. Тут присутствовали торговец солью из Малой Азии, серебряный магнат из Баварии и продавец слоновой кости из Африки. Приехали банкиры из Германии и Италии и страховые брокеры из Амстердама и Копенгагена.

Джейку с Топаз указали на пару свободных мест слева. Они сели, внешне подражая окружающим гостям. Но внутри оба дрожали от страха. Джейк огляделся, изучая море лиц. Он словно очутился в ожившей галерее старинных портретов.

Кто-то был стар, кто-то — юн, кто-то — средних лет. Среди них были почтенные, честные на вид люди; другие выглядели зловеще, с мрачными лицами, изборожденными шрамами. Мужчин присутствовало больше, чем женщин, хотя последние, пожалуй, производили большее впечатление (одна высокомерная дама в африканском головном уборе была, казалось, семи футов ростом). Все излучали надменную властность. Гости щеголяли лучшими одеждами, самыми дорогими украшениями, редчайшими духами. Они, без сомнения, прибыли из крупнейших поместий мира, заполненных чудесными, бесценными вещами и снующей прислугой.

Джейк никогда в жизни не ощущал такого трепета. Вот уже второй раз за три дня он сидел за одним столом с выдающимися людьми. Первый раз — в парадном зале резиденции хранителей истории, в замке Мон-Сен-Мишель — пробуждал интерес: помещение заливал свет, а беседа была оживленной. Совсем другое дело теперь: в комнате было темно, стояла почти полная тишина, а воздух звенел от враждебности.

Мальчик украдкой бросил взгляд на своего соседа. Небольшая голова мужчины с острым носом была повернута строго вперед, а пухлые руки он сцепил в замок на столе. Роскошный фиолетовый дублет туго обтягивал его узкие плечи.

Джейк внимательнее рассмотрел зал. Из четырех оставшихся пустыми сидений одно было выше и на вид значительнее остальных. Это было единственное кресло с подлокотниками, вырезанными в виде извивающихся змей. Посреди стола хрустальная рука держала на весу загадочный шар сапфирово-синего цвета, излучающий мягкий свет и явно представляющий собой планету Земля. Перед каждым из присутствующих стоял стеклянный бокал с прозрачной жидкостью и крохотная черепаховая шкатулка. И никаких признаков ужина.

Двойные двери отворились, и вошли еще двое гостей: пожилой мужчина и его молодая, аристократической внешности супруга. Лица их раскраснелись и хмурились, как будто они только что спорили. Они прошли — мужчина слегка прихрамывал — через зал и заняли свои места.

Наконец, в дальнем конце помещения открылась дверь. В сравнении с величественным главным входом она выглядела совершенно незначительной и почти терялась на фоне стены. Джейк застыл при виде появившейся из нее Мины Шлиц. Она обошла зал по кругу, рассматривая спины гостей. Они слегка оборачивались, когда она проходила мимо. Закончив, девочка заняла свое место рядом с большим и все еще пустующим креслом, вынула из поясной сумки змейку и принялась гладить ее по красной спинке.

Из маленькой дверцы вышел еще один человек. Издали он казался ничем не примечательным, но лицо Топаз утверждало иное. Ее взгляд посуровел, а зубы стиснулись.

— Это он? — шепотом спросил у нее Джейк. — Принц Зельдт?

Топаз кивнула, и он заметил, что ее руки дрожат. Девочка крепко сцепила их под столом и отодвинула стул немного назад так, чтобы спрятаться за Джейком.

— Все будет хорошо, — шепнул он ей на ухо.

Принц занял свое место.

— Добро пожаловать, — объявил он слабым, едва слышным голосом.

Некоторым гостям пришлось напрячь слух, но они никак этого не показали.

— Добро пожаловать на конференцию Суперии. Для многих из нас это первая встреча, — прошептал он. — Для многих она станет последней… Но узы между нами останутся.

Послышалось согласное бормотание. Все взгляды, словно магнитом, притянуло к принцу Зельдту.

— Четырнадцать лет назад, — продолжал он, — весной тысяча четыреста девяносто второго года, Марсилио Фичино, потрепанный, бледный интеллектуал, написал следующее — я цитирую, — он изменил голос, сделав его чуть гнусавым: — «Если нам и следует называть какой-нибудь век золотым, то это, безусловно, должен быть наш век. Это столетие вернуло к жизни почти полностью угасшие свободные искусства: естествознание, риторику, живопись, скульптуру, архитектуру, музыку…»

Зельдт окинул взглядом заинтригованные лица сидящих вокруг стола.

— «Мы уже не божьи игрушки; этот век выдвинул человечество на передний план. Люди уже начинают исследовать вселенную и обретать власть над собственной судьбой…» — Он помедлил мгновение и выплюнул следующее предложение с такой неизбывной злобой, что по спине каждого из присутствующих побежали мурашки: — «Этот век увидел рождение человека нового времени».

Принц внезапно встал и разгневанно воззрился на гостей, как будто именно они были ответственны за написание этой омерзительной фразы.

— «Рождение человека нового времени»? — прошипел он снова.

Прошло секунд тридцать, прежде чем его оскал смягчился до зловещей улыбки.

— Я так не думаю.