Корона Эллгаров - Оксана Головина

Файона опустилась на пол и потянулась к своей сумке. В небольшом алтаре сейчас не было необходимости, и она осторожно разложила перед собой то, что годилось для предстоящего обряда. Файона взяла в руку кусок угля, опустилась на колени и принялась рисовать священный вордгес — несколько кругов вокруг себя. Первый был самым широким и обеспечивал защиту ведьме. Следующий был несколько меньше, и пространство между кругами девушка привычно стала заполнять заученными руноскриптами. Рука дрожала; Файона несколько раз роняла уголь, тут же подхватывая его почерневшими пальцами.

Спустя какое-то время ведьма взялась за последний круг. Его готовила дольше всех, заставляя себя не глядеть на окна и не отвлекаться на ненужные мысли. В самом центре теперь красовался почти идеально выведенный знак призыва, и Файона еще некоторое время рассматривала свою работу, удостоверяясь, что не допустила ошибки. И только когда убедилась, что справилась достойно, она вновь взяла свою сумку и извлекла из нее несколько высоких травяных свечей.

Они были установлены с трех сторон от нее, олицетворяя собой врата в прошлое, настоящее и будущее. Файона зажгла длинную спичку, чиркнув ею по полу, и поднесла пламя к каждой свече, зажигая их. Зал стал наполняться горьковатым запахом трав, заставляя голову кружиться. Так и предполагалось, это поможет ей открыть врата и погрузиться в необходимый сон. Следом она принялась раскладывать полученные от Эверета вещи. Они ложились вдоль внешнего круга в нужном ведьме порядке, и когда она убедилась, что ничего не забыла, взяла свой проводник. Сегодня им была золотая монета, которую неизвестный держал в своей руке.

Именно она была началом ее пути. Платок мастера завершал круг и необходим был для возвращения. Файона сделала небольшой надрез на указательном пальце и нарисовала собственной кровью печать на правой ладони. Затем быстро, пока рисунок был цел, прижала к нему платок, врученный Эверетом, и закрепила концы, не позволяя ему упасть. Затем прижала к ране палец другой руки и нанесла вторую печать на левую ладонь.

К ней Файона приложила монету и сжала руку в кулак. Боясь, что уронит проводник, ведьма обвязала руку лентой, не позволяя пальцам разжаться. От свечей поднимался легкий черный дым, и голова девушки все больше кружилась, заставляя глаза самопроизвольно закрываться.

Она разулась и села в центр вордгеса. Затем, глубоко дыша, ведьма легла, раскидывая руки и сжимая в одной ладони монету, в другой — окровавленный платок мастера Эверета. Она закрыла глаза и тихо зашептала заклинания, продолжая вдыхать воздух, наполненный дурманом. Через миг зал погрузился в темноту, словно внезапно наступила ночь. Обряд начался. Вначале вспыхнул внешний круг вордгеса, тускло освещая девушку голубоватым свечением и делая ее похожей на призрак.

Затем пришел черед среднего круга, и едва загорелся последний, как черный дым поднялся от свечей. Он становился все гуще, столбом заполняя все пространство на нарисованном алтаре, смешивая в невероятной пляске рунные знаки, то являя их, то растворяя. Файона распахнула глаза, которые стали совсем темными. Она все видела, но была уже далеко от Арфена, далеко от своего тела и являлась уже кем-то иным, пока неизвестным ей.

Она брела по какой-то дороге. Файона узнала темную брусчатку Ксабира. Вот только район столицы ей был не знаком. Затем появился еще кто-то. Лица было не разобрать, был виден лишь силуэт и тихий шелестящий голос, оповестивший о том, что все исполнено.

— Ты узнал, что я велел? — спросила она, прислушиваясь к собственному незнакомому мужскому голосу.

— Никому во дворце мальчишка не доверял. Только прислугу велел не менять, немерийка Ханна в покоях принца прибиралась. Знаю, что по нраву была ему. А как наследника с дворца в Гаранфил сослали, так служанок быстро заменили. — Голос мужчины перешел в хриплый шепот. — Никто и не видел старуху с тех пор…

— Довольно, — проговорила она, чувствуя некое отвратительное удовлетворение. — Я получил, что хотел.

— А я? Господин, моя награда! — заискивающе пробормотал человек и принялся кланяться ей.

Она ощутила в руке холодную монету и подбросила ее в воздух. Та сверкнула золотом, доносчик поднял голову, но схватить не успел. Острое лезвие так легко полоснуло по шее, что мужчина свалился на брусчатку раньше, чем монета коснулась дороги. Она поймала золотой свободной рукой, затем стряхнула кровь с ножа и вернула его в ножны. Переступая через лежащее тело, словно через ненужную вещь, направилась прочь, скрываясь в ночи.

Еще мгновение, и все тот же ксабирский золотой со звоном покатился по старому треснутому столу прямо в ее руки. В этот раз она схватила его между пальцев, поднимая к свету и внимательно рассматривая. Из ее груди вырвался довольный смешок. Какая удача! Такое богатство — и всего-то нужно извести пару человек! Мужчина так и не снял свою накидку, только поднял руку, надвигая ниже капюшон. При этом рукав его куртки немного опустился вниз, открывая взгляду нанесенный черной краской рисунок на запястье.

Агерниец. Файона поняла это и вздрогнула всем телом, в следующее мгновение ощутив холодную воду, которая сомкнулась над нею. И ужаснулась тому, как скользкие стебли речной маригоны обвили ее тело, удерживая на илистом дне, не давая всплыть и глотнуть воздуха. Она тянула руки, мысленно взывая к богам, но видела только едва приметный темный силуэт своей губительницы над поверхностью Орвы. Даянет выполнила первую часть своей работы.

Теперь она бежала, спотыкалась, падала в вязкую трясину и снова вскакивала на ноги, боясь оглянуться. Чудовищный рык раздавался за спиной, вызывая почти животный страх. Оружия в руках не было, конца болотам не было… Еще несколько шагов, и удар громадной лапы пришелся по спине, вынуждая упасть лицом в мутную воду. Сознание охотника померкло…

Каждую частичку тела Файоны пронзило чужой болью и отчаянием, где-то на краю сознания возникло желание прекратить все это, но она должна была идти дальше. Теперь Файона попыталась отмахнуться от очередного видения, но вместо этого схватилась обеими руками за шершавые ветки деревьев, пачкая их пеплом и вглядываясь в укрытые туманом болота.

На поляне перед нею разразился бой. Призванный урлах атаковал, но все больше проигрывал громадному медведю и парящему в небе грифону. Со стороны леса потянуло холодом, и вода вокруг принялась покрываться коркой льда, замедляя движения нежити. Чудовище было сильным, невероятно сильным. Но и оно пало.

В этот момент она ощутила, как ненависть охватила все ее существо, вынуждая едва ли не захлебываться в водовороте чужой ярости и боли. Кем он был, этот агерниец? Кем была она? Файона все хваталась за это видение, но оно таяло, и теперь она была той, что так бесстыдно прижалась грудью к мужчине, ощущая неутоленный голод. И была охотником, который в этот момент сожалел о том, что не успел спасти ни одного из обитателей хижины, а затем рука сжала рукоять кнута и остановила бежавшую даянет.

Круг замкнулся, и она уже должна была возвратиться, когда проклятый золотой вновь принялся вращаться перед ее взглядом на каком-то столе. Что происходило? Почему не сработало, ведьма не могла понять, неотрывно глядя на монету. Она протянула руку и накрыла ладонью свою награду. Рука была почти детской и дрожала от волнения. На ней алело несколько довольно глубоких царапин, которые следовало бы перевязать, но не сейчас. Сейчас важнее было схватить монету и бежать прочь.