Полуночная ведьма - Марго Арнелл

Отчего-то многим из них казалось, что плата за дарованную им магию – это отнятая жизнь. Кровь, в которой они искупали руки по локоть. Истинную цену их силы им еще предстояло узнать.

Казалось, Балор до сих пор тосковал по тем временам, когда он и его слуги хаоса обладали куда большей силой, чем туата. Слуг из людей Балор кроил по подобию фоморов, тех, что одной половиной тела находились в мире живом, второй – в потустороннем. Такими стали и присягнувшие ему на верность люди. Радость новообращенных колдунов хаоса неизменно меркла, когда их рука и нога – если сильно повезло, обе левые – начинали усыхать. Один глаз отчего-то переставал видеть. Но другой… другой видел все. То, что Морриган через зеркала искала в мире теней, для слуг хаоса, верных почитателей Балора, теперь было открыто. Вопрос в том, как воспользоваться новым знанием, когда ровно половина твоего тела существует лишь номинально. Для красоты.

Большинство колдунов, на свою голову связавшихся с Балором, заканчивали жизнь, запершись в своих домах вместе с сиделками или целительницами. Если, конечно, могли себе это позволить. Тратили годы, пытаясь понять, как обратить вспять то, что натворили. Долгожданная сила теряла свою значимость оттого, что шла об руку с уродством и кровью на обеих руках: и на той, что отобрал Балор, и на той, которую оставил.

Но Морриган знала и тех, кто своей участью остался доволен. Седрик Вальцхорн даже не пытался замаскировать грубые деревянные протезы иллюзиями и иной раз не прикрывал руку даже перчаткой. Дерево, переплетенное с плотью Вальцхорна, навсегда изменило походку колдуна, чего не скажешь о его планах. Он был одержим Балором – вероятно, особенно с тех пор, когда король фоморов наградил его силой. Вальцхорн преданно служил Балору, притаскивая ему новых жертв, новые невинные души, как верный пес – брошенную палку.

Охота на Вальцхорна продолжалась два месяца. Долго, если учесть, что везде, куда бы ни шел, колдун хаоса оставлял за собой шлейф из тэны. Слишком сильна была его связь с миром теней. О том, что в горячке боя Вальцхорна пришлось убить, Морриган ни капли не сожалела.

Итак, Агнес Фитцджеральд попросту выставила Морриган за дверь – не смогла простить Клио помощи ненавистной ей Дану. Когда она шла, ведомая под обе руки костлявыми, дурно пахнущими стражами, уже у самого порога неожиданно столкнулась с младшей Фитцджеральд. В карман плаща из тонкой черной кожи скользнуло что-то, прохладным ветерком коснувшись ее руки. До ушей донеслось едва слышное: «Раньше нас было больше».

– Прости?

Веретница прошла мимо, на лице – холод и безучастность. Впору было решить, что ей просто послышалось… но Морриган доверяла собственным ушам.

И что, Балор тебя забери, это значило?

Клио лежала на земле. Какой бы удар ни сбил ее с ног, его источника не было рядом. Ничего не было. Потух свет, что прежде освещал ей путь, будто исходящий из ее души, из глаз, или – через тонкую, призрачную кожу – из сердца. Она была слепа как новорожденный котенок, а рядом таились тени-охотники.

– Мама! – В голосе прорезалась паника. – Мама!

Бадб где-то здесь, в мире теней. Но если нет, должна услышать ее зов даже через призму иного мира.

Нечто почти бесплотное и невообразимо холодное коснулось лица. На миг показалось, что из Клио тянут жилы, а ее душа рвется прочь. Она застонала, протестуя, вслепую замахала руками. Могильный холод исчез, но совсем рядом раздался шепот. Древние, позабытые слова или просто бессвязная речь, разгадать которую не под силу никому из живущих? Что бы это ни значило, его шепот пробирал до костей.

Пусть Клио не могла видеть теней, что кружились над ней, она их чувствовала.

– Мама!

Сила, у нее ведь теперь есть сила! Но невидимые руки повисли вдоль тела как плети. Губы, скованные страхом, который слепота лишь усиливала, отказывались произносить заклинание. Как же невыносимо ощущать себя столь беспомощной…

– Милая, я здесь.

Морриган?

– Ты в мире живых, Клио. – В голосе сестры слышалась то ли горечь, то ли усталость. Любая из этих эмоций не вязалась со смыслом сказанных слов. – Ты вернулась.

А ведь верно. Она вернулась. Только спросонья, когда ты слепа, когда все вокруг окрашено в черный, сложно отличить родную реальность от мира теней.

– Но тени… те жуткие тени-охотники, – прошептала Клио, хватаясь за ладонь сестры как за спасительный прутик. От человеческого тепла чуточку полегчало. Пусть и не сразу, ее перестал бить озноб. – Они были там. Здесь. Я их чувствовала.

– Тебе показалось, родная.

В слепоте есть одно преимущество – ты замечаешь то, что прежде не замечал. Оттенки голоса, малейшую интонацию, отголоски эмоций…

Морриган беспокоилась. А она никогда не волновалась понапрасну.

– Я теперь веретница, верно? – дрогнувшим голосом спросила Клио.

Это бы объяснило преследующее ее ощущение незримой связи с миром теней.

– Честно? – Морриган вздохнула. – Мы с Бадб не можем понять. Мы не знаем таких… прецедентов, когда душа, заключившая в мире теней сделку с демоном, возвращалась в мир живых. Обычно веретницами считаются те, кто впускает фомора себе под кожу, устанавливая с ним прочную связь.

– И все же главное условие – заключенная с сущностью мира теней сделка – соблюдено, – тихо заметила Клио.

Рациональная часть нее требовала порядка в суждениях, поисках логики… и никакого трусливого бегства от правды. Другая отчаянно хотела съежиться под тонким одеялом, как в детстве превратив его в убежище, и остаться там навсегда.

Только вот темнота теперь будет следовать за Клио всюду. А с ней и жутковатое ощущение, что окружает ее мир теней.

Мысль ударила в голову, выбивая из равновесия. Стало страшно до тошноты. Что, если это правда? Что, если никуда Клио не возвращалась? Что, если она по-прежнему находится в мире теней? А Морриган, Бадб и даже Саманья с Дэмьеном, Ганджу и Домиником – лишь призраки, плод ее смертельно уставшего, напуганного, отчаявшегося сознания? И не было никакого ритуала, который «забрал ее глаза». Или, быть может, сестрой притворяется демон, который высасывает из Клио энергию и силу, пока она позволяет себе отдаться во власть сладкой дреме. И вот сейчас, когда она все поняла, демон расхохочется и, в последний раз припав к ее шее, выпьет до капли ее жизнь.

– Что такое? – заволновалась Морриган. – Родная, мы во всем разберемся. Все будет хорошо, слышишь?

Ее рука, еще сильнее сжавшая руку Клио, в реальности происходящего больше не убеждала. Как и исходящее от Морриган тепло, тепло жизни, которого в мире теней не было и в помине.

Клио слышала о демонах иллюзий – то ли изменивших свою сущность фоморах, то ли и вовсе иных созданиях мира теней, что не принадлежали Балору. Прежде они представлялись ей не более чем фантазией, монстрами из сказок, которыми пугают непослушных детей. Но после того, как Клио сама побывала в мире этих монстров… Что, если она сейчас находится во власти одного из них?